ОН вернулся домой около полудня.
- Опять где-то полдня шлялся! - Визгливый голос жены, словно ржавой пилой по бруску.
- Заткнись! Сколько раз тебе повторять, дура набитая! Не смей беспокоить меня после работы. Знаешь, что не терплю, и все равно долдонишь одно и то же, как недоношенная индюшка! Куда это Анна запропастилась?
- В лавку пошла. Обед стынет. Уж и в башню сбегала. Говорят: отработал и ушел. А я тут, как дура, дома сиди - голову ломай: может, какой вражина подкараулил да башку проломил... И ведь седина в висках уже у кобеля старого, а все к своим друзьям тянешься, как щенок к титьке... Никакого сладу с тобой нет...
- Обедать не буду... Лекаря позови... С глазами что-то... Да и вообще неймется... Пойду прилягу...
Сна не было. Уставился в засиженный мухами потолок, по которому медленно передвигался солнечный блик. "Старею... Выходит, придется работенку менять, уже не по плечу... Звезды... Откуда они, зачем они, кому нужны и для чего светят? Прости, Господи, мои мысли грешные! Все, что ты сотворил - благо!.. А может, это испытание свыше? Может, десница Господа упала на раба грешного, малого, на слепого земного червя недостойного? И все же зачем они светят?.."
...Летний прохладный вечер. За тонкой деревянной стеной шумно вздыхает корова, В широкую щель виден ее чуть влажный, темный бок. Треск неутомимых сверчков за печью... Наружная дверь скрипнула, распахнулась... Рука отца - большая и теплая, как печь в зимнюю стужу... Пойдешь со мной за лошадью, сынок?.. Пойду, папа... Тропинка петляет по старой буковой роще... Темно-бархатный ковер неба выткан яркими переливающимися блестками. Луна круглая-круглая, как пышный пасхальный кулич. Папа, а что там, наверху? Там царство Божье, сынок... А зачем так много на небе светлячков?.. Это маленькие факелы, которым ангелы освещают путь земной и небесный, сынок... Теплые губы коня, аромат клевера кружит голову, плеснула в реке рыбина... Протяжное уханье донеслось из леса... Папа, а что это?.. Это души заблудших и грешных людей одиноко бродят во тьме, сынок, ищут дорогу на небо и не могут найти... Оттого и плачут...
ОН очнулся от того, что хлопнула входная дверь внизу. Скрип шагов по шаткой узкой лестнице. Гладкий лоснящийся подбородок вошедшего, пухлые ручки с розовыми ноготочками... Жирный, скользкий угорь...
- На что жалуемся, сын мой?
- Глаза... болят... И нутро горит, будто огонь развели... Плохо... Руки не слушаются...
