– Вы неглупый человек, Корнеев, понимаете, что это полный бред, – не сдавался Максимов. – Объясните, зачем вам это нужно…
Как кувалдой дали по голове! Он замолк, отчетливо понимая, зачем это надо Корнееву. Прозрение брызнуло словно солнце из щелей, и память распахнулась будто бездна… Каким же идиотом он был все это время!..
– Довольно препираться! – рявкнул бледнолицый капитан. – Сивохин, надеть на задержанного наручники!
– Хорошо, господа милиционеры, я пойду с вами, – обреченно вымолвил Максимов. – Вы позволите одеться?
– Живо!
Он стянул с вешалки куртку, влез в рукава и покорно сомкнул запястья в ожидании браслетов. Мгновенная оценка ситуации. А вдруг еще не поздно? Нельзя ему в милицию. Не выйдет он оттуда. То, что нынче представляется бредом, к утру обрастет подтверждающими отчетами криминалистов, свидетельскими показаниями и станет логичной картиной его беспримерного злодейства. Уж Корнеев постарается. Фальсификатор грамотный. И свидетелей найдет таких, что любой прокурор прослезится…
Сержант-маломерок, важно надувая щеки, отцепил от пояса наручники. Максимов ударил снизу вверх – сжатыми руками. Челюсть клацнула. Второй удар – в ухо, сержант с криком зарылся в груду оргтехники. Корнеев метнулся в сторону – встречаться с кулаком Максимова ему не хотелось. Тот еще кулачище. Споткнулся. Второй капитан на миг растерялся и тоже попал под раздачу. Толчок – и службист со свистом полетел на ошеломленную Екатерину, которая охотно заключила его в объятия. Оба упали. Последний сержант добросовестно бросился через комнату (Лохматов, подумав, посторонился, что и верно) с целью провести захват, болевой прием, как учили, увлекся и вместо Максимова сбил симпатичную этажерку с фикусом. Тряхнул головой, попер за реваншем. Максимов ушел от прямого удара, качнулся вбок. Захват за локоть – сержант картинно перелетел через бедро и сшиб Корнеева, безуспешно выдергивающего пистолет. Невольный восторг в глазах коленопреклоненной Екатерины… Под отчаянный вопль: «Держи гада!!!» Максимов ворвался в «общественную приемную», где имелось приоткрытое окно на задний двор.
– Константин Андреевич, вы к-куда?.. – Любаша подавилась печенюшкой.
– Я выйду, Люба… – Максимов взлетел на подоконник, хватаясь за железную ручку на раме.
Окно почти в рост. Контора на втором этаже, под окном – козырек забитого досками подъезда. Он спрыгнул, стараясь не отдаляться от стены. В ногах пронзительно отдалось – упал на шершавый бетон. Заработал коленями, виртуозно сполз по столбику и понесся, пригнувшись, в глубину двора, где кусты могли укрыть его от сглаза. Мат в спину, выстрелы. Пуля сбила ветку над головой. Женщина где-то закричала. Испугался не за себя – за женщину.
