- Не сердитесь, голубушка!.. Не могу смотреть. Слезы льются от радости за вас! Ей-богу, правда. Чудесная вы Человечинка!..
- Это вы по знакомству. - Улыбнулась тепло и мило. - Перехваливаете.
- Перехвалить невозможно - слов таких нет. И не я один так-то. Мне рассказывали: Лев Толстой смотрел вас в этой роли. Говорит, не видал такой...
- Хватит вам... Не надо так громко, - почти шепотом попросила Мария Федоровна.
- И актриса, говорит Толстой, и красавица!.. Одним словом, влюбился старик! - не унимался Алексей Максимович.
- К счастью, меня ревновать некому...
В белом платье со шлейфом Мария Федоровна выглядела выше, чем обычно, и еще стройнее. Кисейная пелеринка отбрасывала на лицо мягкий свет. А в глазах все еще держалась задумчивость от пережитого на сцене. Казалось, сейчас у нее снова вырвется протест против семейной рутины: "Может быть, и я хотела бы читать книги".
Горький отошел на два шага, провел ладонью по щеке, смял усы:
- До чего же хорошо все в вашем театре! До чего же милые вы люди!..
- Алексей Максимович, родненький!.. Лучше расскажите о себе. Мы пьесу ждем и ждем.
- Не подвигается пьеса. - Покрутил головой так, что колыхнулись волосы вразлет. - В груди кипит. И нигде не найду ответа на мучительные вопросы. Хотел вас в Москве застать, думал - поможете.
- Ради бога. В любую минуту. Но чем?
Приставив ладони ребром к уголкам рта, Горький спросил об "Искре". Оказалось, что и Мария Федоровна тоже не видела второго номера. А вон "богатеи" уже успели изорвать...
- И еще хотел я попросить... - продолжал, озираясь на дверь. - Нужна одна штуковина. Вот так! - Черкнул пальцем по шее. - Нужнейшая. Для наших социал-демократов... Я обещал привезти...
Он так похлопал ладонью о ладонь, что стало ясно - речь идет о мимеографе.
Мария Федоровна заговорщически моргнула:
- Вернусь домой - "будет вам и белка, будет и свисток".
- Поскорее бы. Ждут наши парни... Попробую здесь поискать...
- Ну, а у вас, самого-то, что, кроме пьесы?.. По глазам вижу: есть новенькое. Как-нибудь прочтите мне, ладно?
- Непременно прочту. Звучат у меня в голове "Весенние мелодии". Птичьи голоса.
- Мне рассказывали о вашей страсти - щеглы, снегири, чечетки... И кто там у вас еще?
- Чижики!
- Ах, да... Конечно, помню... Опять что-нибудь напоет вам мечтатель-чиж?
- Расскажет правду о буревестнике. Знаете, в море перед штормом реет над простором, гордый и смелый. Этакая черная молния!
- Чудесно! Вы и меня ею зажгли...
