Скорей бы, скорей...
Володя с первой же минуты, как при встрече в Шушенском, засыплет ее вопросами: как там в Питере? Что на заводах и фабриках? Он на новости ненасытный. И у нее новостей немало. Хороших новостей! Питерские пролетарии собираются Первого мая выйти на улицу с красными флагами. На Обуховском выпустили прокламацию. Ожидается что-то очень горячее. Мастеровые требуют восьмичасового рабочего дня, включения Первого мая в табель праздников, разрешения выбирать уполномоченных из своей среды.
Ой как нелегко уезжать в такую пору из родной страны. Не на время, а в эмиграцию. Даже слово-то тяжелое. Но для них эмиграция будет недолгой.
Во всей стране, как зимний мороз, нарастает кризис. Газеты пестрят уведомлениями о банкротствах. Фабриканты свертывают производство, увольняют рабочих, оказавшихся лишними. Безработных и голодных все больше и больше. Пороховая бочка скоро взорвется. Подымется российский пролетарий!
В воздухе пахнет весной... Недели через две на этих просторах появятся проталины, будут расширяться день ото дня. И взовьются в небо безумолчные жаворонки".
Как заливисто звенели они на шушенских полях! Володя заслушивался. И она тоже.
Есть ли жаворонки там, в Австро-Венгрии, точнее - в Чехии? Может, долго не доведется послушать. Пожалуй, так. Им будет не до жаворонков.
Поезд приближался к станции, пассажиры звенели пустыми чайниками. Сосед по купе оборвал раздумье Надежды Константиновны:
- Я бегу за кипятком. Давайте чайник - принесу вам.
5
В Прагу поезд пришел на рассвете. Надежда опустила на перрон чемодан и корзину, сплетенную из белых тонких ивовых прутьев, посмотрела вправо, влево - никто не спешил к ней.
Постояла возле вещей, пока перрон не опустел. Володя не появился.
Что же это такое? Не мог же он не приехать на вокзал. Ясно - не дошла телеграмма. Задержали в Петербурге жандармы или охранники? Подшили в дело о проследках?
Но здесь полиция не проявляет к ней никакого интереса, - можно спокойно ехать в город.
И хорошо, что поезд не опоздал, - она застанет Володю дома.
Вот будет неожиданность!
Вокзал утопал в прохладном весеннем тумане. Пахло проснувшимися почками. Не тополями. Какой-то незнакомый, очень тонкий аромат. Вероятно, проклюнулся лист на каштанах.
Здесь уже весна! А она - в шапке, в шубе с меховым воротником.
Ничего. Ранним утром еще не так-то жарко. До квартиры она доберется, а там... Все устроится.
- Пан Модрачек, - рассмеялась Надежда, - знает, на какой улице магазины готового платья. Сразу купим легкое, такое, чтобы ничем не выделяться из уличной толпы.
