Он повернулся и неторопливо зашагал к лавровым кустам, обычному месту своих свиданий с Джейн. Епископ направился к парадной двери и дернул колокольчик.
* * *
Хотя они не договорились встретиться, Августин был удивлен, когда по прошествии нескольких минут Джейн не вышла к нему. Он не знал, что отец велел ей утром развлекать супругу епископа и показать ей все достопримечательности Нижнего Брискетта-на-Мусоре. С возрастающим нетерпением он прождал еще четверть часа и уже собирался уйти, как до его слуха из дома донеслись сердитые голоса.
Он остановился. Голоса, казалось, исходили из комнаты на первом этаже, обращенной окнами к саду.
Легкою стопою пробежав по траве, Августин замер под окном и стал слушать. Рама была приподнята на четверть, и он различал каждое слово.
Говорил священник голосом, сотрясавшим комнату.
— Значит, так? — сказал священник.
— Именно так, — сказал епископ.
— Ха-ха!
— Да, вот именно, ха-ха! — отпарировал епископ с запальчивостью.
Августин приблизился еще на шаг. Ясно было, что опасения Джейн оправдались и между былыми школьными товарищами возникла серьезная ссора. Он осторожно заглянул внутрь. Священник, заложив руки за фалды сюртука, расхаживал взад и вперед по ковру, а епископ, стоя спиной к камину, бросал на него вызывающие взгляды с каминного коврика.
— Кто тебе наговорил, будто ты что-то понимаешь в облачениях? — грозно вопросил преподобный Брендон.
— Кто надо, тот и наговорил, — отрезал епископ.
— Да ты даже не знаешь, что такое облачение.
— Ах так?
— Ну и что это?
— Свисающая с плеч пелерина, расшитая золотыми полосами. Можешь спорить, сколько хочешь, Мордатый, но факт остается фактом — на твоем золотых полос слишком много. И заруби себе на носу: либо ты уберешь часть этих полос, либо схлопочешь.
Глаза священника запылали яростью.
— Так, значит? — сказал он. — И не подумаю! Понял? У тебя хватило нахальства явиться сюда и начать командовать. В этом ты весь! Ты словно бы забыл, что я тебя знал, когда ты был еще Носатым, весь в чернилах, и если бы я захотел, то мог бы порассказать о тебе кое-что, посмешить газетных читателей.
— Мое прошлое — открытая книга.
— Да неужто? — Преподобный Брендон злоехидно засмеялся. — А кто посадил белую мышь в стол француза?
Епископ вздрогнул.
— Кто в дортуаре намазал джемом простыню старосты? — отпарировал он.
— У кого воротничок всегда был грязным?
— Кто носил пристегнутую манишку? — Великолепный органоподобный голос епископа, чей самый слабый шепот был слышен в дальних приделах собора, загремел на полную мощность. — Кого вывернуло за ужином?
