- Оль...давай поговорим... - потрясенно пробормотал Михаил. - Всё можно уладить, давай только поговорим!
- Уладить уже ничего нельзя, - отрезала Оля, и Михаил понял, что, кажется, действительно - приплыли. - Говорить тоже не о чем, в общем-то. Бери шмотки и дуй обратно к своей рыжей шлюхе.
«Рыжей». Она знала про Аллу даже это!
- В понедельник я подаю на развод, - закончила Оля. Развернувшись на каблуках, она вошла в подъезд и со всей силы ахнула дверью.
И что теперь делать?
Привычный мир бизнесмена Завгороднего валился в тартарары. Он сел за руль и положил голову на руки. Ладони явственно подрагивали. Не врезаться бы в столб ненароком...хотя отчего бы и не врезаться? Всё равно всё идет прахом.
Закурлыкал телефон. Взглянув на номер, Михаил горько усмехнулся — это был Николя. Вот стоило тебе утром позвонить, а, как договаривались! Глядишь, и не случилось бы ничего...
- Алло, - сказал он. - Бонжур, Николя.
- Привет, Миша, - сказал незнакомый уверенный голос.
- Э-э...привет, - удивленно отозвался Завгородний. - Кто это?
- Не узнал? Богатым буду, - нехорошо усмехнулся уверенный. Чем-то он был всё же смутно знаком, проскальзывали какие-то полузабытые нотки и обороты, словно в речи школьного друга, с которым не виделись всю жизнь. Хотя отчего-то казалось, что он слышал этот голос совсем недавно. Что за черт...
- А вот Сорока сразу узнал, с первого слова, - продолжал собеседник. - Залебезил тут же, запричитал...
Сердце, и до этого тоскливо нывшее, рухнуло в пятки, словно с американских горок, уже второй раз за день. Он вспомнил.
- Р...Румяный? - заикаясь, выдавил бизнесмен. - Ты же... ты же...
- Я уже освободился, - ухмыльнулся собеседник. - Амнистия — великое дело, знаешь ли. Восемнадцать лет вместо пожизненного — не так и плохо, согласись?
- Если ты хочешь поквитаться, то знай, я не виноват, не виноват, не виноват!- истерически проблеял Завгородний. Чтобы остановить заклинившее «не виноват», ему пришлось дать самому себе пощечину. Соберись, Миша...
- О, Сорока тоже так говорил, - усмехнулся Румяный. - До самого конца. Никто не виноват, конечно. Всегда виноваты другие, только не ты сам. Такова, к сожалению, подленькая человеческая природа, и это не исправить. C'est la vie.
Только когда Румяный произнес французскую фразу, Завгородний понял, где он слышал недавно его голос. Точно так же говорил «Николя», собиравшегося купить «Монолит» - ну да, точно, и звонил он с его номера... Всё это, получается, одна большая подстава... И Оле, наверняка, он информацию слил...
