– Жаль, что он тогда так быстро покинул кафе. Если бы не…
– О, он так казнит себя!
– Передайте герру Кронне: страшны не мёртвые, а живые, глядящие в лицо. Поскольку я вскоре выйду из игры…
– Вы мужественный человек, герр Гольдринг!
– Единственная роскошь, которую я могу себе позволить. Хотя, судя по информации, я умер как трус.
– Ваши друзья узнают, что это не так.
– Буду очень благодарен. А теперь… – Григорий поднялся, давая понять, что хочет остаться один.
Врач нервно заёрзал на стуле.
– Одну минуточку!.. Герр Кронне хотел… и я сам, как человек гуманной профессии… Погодите, куда же я задевал её? Ага, вот, берите, – в пальцах врача, отливая перламутром, блеснула маленькая ампула. – Надо её проглотить, и вы уснёте, тихо и без боли.
– Чтобы никогда не проснуться?
– Да!
Григорий взял ампулку и почувствовал на ней тепло пальцев, только что державших её.
«Неужели у меня такие холодные руки?» – мелькнула мысль.
– Интересно! – согнув руку лодочкой, Григорий задумчиво перекатывал ампулку по ладони. – В такой маленькой оболочке заключено так много: тихий, безболезненный сон, небытие, которое будет длиться вечно. А если взглянуть шире, то и больше. Гейне говорил, что каждый человек – это весь мир, который с ним рождается и с ним умирает. Что под каждым надгробием похоронена вся история человечества. Не помните, откуда это?
– О, в такой момент… когда в мыслях такой разброд… Очень прошу вас, будьте осторожны с ампулой! Она может упасть, куда-то закатится, и тогда…
Улыбнувшись, Григорий решительно протянул ампулу врачу.
– Чтобы вы не волновались, возьмите!
– То есть?
– Я всё равно не воспользуюсь ею. Отпущенное мне время я хочу прожить сполна и встретить смерть, как подобает человеку.
– Именно этого Кронне и опасался! Что же касается меня, то я не понимаю вас, просто не понимаю…
– Каждый живёт по-своему и по-своему умирает.
– У вас крепкие нервы. А мои, признаться… – от растерянности врач начал шарить по карманам, наконец вытащил портсигар и дрожащими пальцами прикурил сигарету. – Извините, что без разрешения, две-три затяжки меня успокоят… Простите, совсем не подумал, вы, верно, давно не курили? К сожалению, осталась только одна. Пожалуйста! Ах да, спички!
– Вот за это большущее спасибо, – ноздри Григория с жадностью втягивали запах табачного дыма, и он едва удержался от желания закурить тотчас. – С вашего разрешения спички оставлю у себя для последней затяжки…
– Конечно, конечно… – поспешно поднявшись, врач поклонился. – Не стану вам больше мешать. Моё почтение, герр Гольдринг!
