С каждым прожитым днем мы приближаемся к своему концу. Наверное, людям легче умирать, если у них остаются хорошие дети. У меня же это не сложилось.
Есть у меня дочь, но я от нее отказалась, а квартиру свою отписала соседям, потому что они кормят меня, ухаживают и похоронят. Так мы с ними договорились, и я им верю. Но все чаще стало меня давить сомнение: не зря ли я так поступила? Никому я этого не говорю, а только вам, Наталья Ивановна. Давит меня тоска и жалость к дочери. И уже не помню или не хочу помнить всю ту боль и обиду, которую она мне наносила.
Много лет пьет она и не работает. И, Бог знает, на что она живет. И била меня, и позорила, и из дому все тащила, пропивала.
А когда я слегла, придет и говорит: „Болеешь, а все сдохнуть не можешь". Сунет руку под матрац, заберет пенсию и уйдет на две недели. Не вспомнит, что я без хлеба. Дом наш кооперативный, мы все в нем давно живем. Соседки то одна, то другая супу принесут.
Как-то пришла дочь и стала хитрить: „Мама, мама, прости". Даже плакала. Взяла денег на лекарство и ушла, а на ту пору мне было так плохо! Соседка зашла, перемыла все, что могла, меня помыла. Накормила меня. Я ей и говорю: «Приведи мне нотариуса. Я тебе квартиру отпишу, но ты меня не бросай только, не обмани и схорони, чтоб как человека. Не хочу, чтоб в общую яму из больницы как безродную отвезли». Та отказывалась, а я настояла, но чем ближе конец, тем виноватей себя чувствую перед дочкой.
Она узнала о моем завещании, ходить совсем перестала, обматерила и прокляла.
Доченька моя дорогая, как же она мне тяжело досталась. Всю жизнь я что могла для нее делала, видит Бог. Откуда эта пьянка на нее сошла, не знаю.
Есть еще одна соседка из другого подъезда. Она узнала, что я плоха стала, пришла ко мне с вашей книгой. Читала мне «У порога вечности». Говорит, что через вас, Наталья Ивановна, она в Бога верить стала, что вы ей сильно помогли. Она плакала, когда о вас говорила. Мне кажется, я через книгу вас узнала, тоже представляю вас и порой говорю с вами.
Что мне делать с моим завещанием? И перед людьми стыдно, и дочь жалко. Все ей во сне косы заплетаю с бантиком. Она, моя доченька (дальше неразборчиво).
А теперь я вижу во сне умерших родных, и они меня торопят и зовут с собой. Говорят, заберут до Нового года. Ответьте мне, пожалуйста, и помогите моей дочери.
Если бы я знала, что она бросит пить, то, наверное, умерла бы спокойно».
Дальше написанное непонятно и неразборчиво. Я нашла дочь ныне покойной Аннелии Петровны. Вера больше не пьет.
