Она разорвалась, потревожив одним из осколков вещмешок на спине. Шурша, патроны посыпались на землю.
«Ну, хоть так…» — успел подумать Жулин, облизывая сухие губы… Смерть плюнула ему в спину, но прошла мимо. Чуть задела вонючим от прокисшей крови плащом, ударила по локтю черенком косы, но прошла…
Веснушчатый Айдаров, мусульманин и молчун, рухнул на землю после пущенной в него очереди и перекатился за камень. Два года Аллах спасал его от смерти, уберег и сейчас. Вскинув винтовку, он заглянул в прицел и увидел то, что искал. Прямо ему в лицо смотрел сквозь оптику ночного прицела снайпер из банды Алхоева…
Привычно задержав дыхание, Рустам мягко нажал на спусковой крючок. Как в тире. Как в Грозном. Как во время отбоя при обстреле колонны под Толстой-Юртом…
Покрытый сантиметровой щетиной боевик взял на прицел русоволосого татарина с винтовкой… палец поехал назад, выжимая спусковой крючок… И в лицо ударила густая, горячая лава.
«Вах…» — бескровными губами промолвил боевик. Лава только что вылетела из размозженного пулей черепа его товарища-снайпера, вырвав кусок с ладонь размером, и выбросила в сторону мозги. Мозги на лице, мозги на рукаве, мозги даже на мушке и прицеле автомата. Как стрелять? От плеча, не целясь… И длинная очередь, пройдясь многоточием по стволам деревьев, срубила одного из разведки неверных, прошив ему ногу.
Крики из десятков мест. Только по ним можно догадываться, сколько человек участвует в этой мясорубке и где они находятся…
— Командир, Лоскутова зацепило!..
— Сильно?
— В ногу и руку! Поцарапало, но матерится, как тяжелый!..
— Раз матерится, значит, легкий!..
— Командир!.. — подбежавший к Стольникову радист протянул капитану наушник.
— Кто? — стиснув зубы и очередью ломая пополам одного из людей Алхоева, прорычал Стольников.
— Алхоев!..
— Пусть перезвонит!.. Я занят малость!..
Боец прижал наушник к голове:
— Командир говорит, чтобы ты целовал овечий зад, извини! — И он снова протянул наушник капитану: — Говорит: срочно!
Стольников схватил наушник.
— Ну что тебе, Магомед? Нашел время!..
— Сашья, сдаваться пора, Сашья…
— Согласен. Оружие на землю и выходите с поднятыми руками.
Алхоев разразился глухим, хриплым смехом.
— Сашья, Сашья… Ты все такой же весельчьяк!..
Трассеры, ударяясь о камни, уходили в темное небо яркими, тонкими и безупречно ровными молниями. После их ухода в глазах еще некоторое время оставался мутный светлый след. Боевики бросали гранаты, взрывы ухали с перерывами в несколько секунд, и Стольников с опаской посматривал вниз. Он уже и не знал наверное, что лучше — биться здесь, в лесу, имея хоть хрупкую, но линию обороны, или же выйти на открытое место, вытянув за собой боевиков, чтобы залечь подковой и ждать, что предпримет Пушков. А в том, что подполковник уже что-то предпринимает, Стольников не сомневался…
