Я жаждал опыта, но жаждал немедленно. Я жаждал мгновенного опыта: микроволнового опыта типа «просто добавь воды». Я уже открыл для себя плохую сторону славы. Раньше мне нравилась мысль, что все будут мной восхищаться, давать мне контрамарки и приглашать на интересные вечера, платить мне кучу денег и уважать меня. Не нравилось только условие, что «надо тяжело трудиться над тем, что не получается у остальных».
За день до срока Арабелла позвонила мне на мобильный, уточнить пару «фактов» для статьи, и добавила: «До завтра». А я так надеялся, что она скажет, что вряд ли вырвется с вечеринки. Меня отвлекало то одно, то другое, материала я написал едва ли минут на десять, для серьезного номера вряд ли хватит, но для выступления на любительской эстраде, пожалуй, достаточно. Вышло классно, убеждал я себя. Все будет просто супер. Я их всех смету со сцены. Я выступлю так смешно и весело, что все лягут. Мне все удастся. Это такой психотренинг. Ведь Майк Тайсон не выходит на ринг с мыслью: «Ясное дело, я слабак. Точно проиграю, но ведь главное — участие».
Эстрадный клуб находился над пивной в Кэмдене, а «открытая сцена» начиналась после перерыва, часов в десять вечера.
Без четверти десять я взглянул на часы и принялся за вторую кружку. Три юных поглотителя пива сбились вокруг игрового компьютера с викториной, без конца скармливая ему фунтовые монетки в обмен на разрешение ответить на жалкие в своей простоте вопросы. На автомате горела надпись «Проверь себя». Всякий, кто на это попался, заслуживал только оценки «Лох». Пивная, где я сидел, умудрялась быть шумной и дымной без наплыва посетителей. Ах да, кстати, до Кэмдена — километров двенадцать.
Трудно сказать, когда именно решение не действовать по плану стало из неосознанного осознанным. В тот день с утра я даже проверил график поездов из Брайтона на Лондон, все еще бодро притворяясь, что намерен реализовать свою отчаянную затею. Несмотря на часы, потраченные на придумывание шуток и репетиции, несмотря на то, что я внушил себе фальшивую уверенность, вряд ли в глубине души я действительно верил, что готов идти до конца. Но теперь невозможность стала физической. Я сидел в «Красном льве» в Сифорде, за нормальной выпивкой в обычной компании. Воображение рисовало Арабеллу в лондонском эстрадном клубе в нескольких километрах отсюда — вот она устраивается в кресле с хорошим обзором, на коленях у нее блокнот, а в душе — приятная уверенность, что она одна знает чудесный секрет: в этот вечер на сцену выйдет артист-сюрприз. И не какой-то там слабак-новичок, а истинный мастер своего ремесла, лучший из лучших, но пока не известный британской публике. Может, она даже привела с собой друзей — пообещала, что они не пожалеют. Может, как раз сейчас она озирается, надеясь заговорщицки подмигнуть мне перед выходом на сцену.
