В памяти всплыл сегодняшний разговор Эстер, Мэгги и Лиа об Илае. Девчонки говорили, что он вроде раньше увлекался трюками на байках, а теперь нет, и все из-за какого-то парня или по другим причинам… Хотя не мое дело. Тем более что уже пора уходить.
Чтобы вернуться к автомобилю, пришлось пройти мимо Илая. Он снова посмотрел на меня и, когда я проходила мимо, спросил знакомым невозмутимым тоном:
— Уже уходишь? Тебе неинтересно?
— Вовсе нет, — возразила я. — Просто… мне нужно ехать в другое место.
— Дел навалом?
— Да.
Хоть мы сталкивались с Илаем всего пару раз, у меня уже сложилось впечатление о нем как о неоднозначной и загадочной натуре. Трудно разобраться в его мыслях, еще труднее определить, когда он шутит, а когда говорит всерьез. С одной стороны, меня нервирует такая манера общения, с другой — интригует. Посмотрим, что будет дальше.
Потом я поинтересовалась из любопытства (что мне терять?!):
— А ты не хочешь выйти на площадку?
— Нет. А ты? — спросил он.
Я чуть не рассмеялась, но вспомнила Мэгги на трамплинах и решила, что он и не собирался подшучивать надо мной.
— Нет, — улыбнулась я. — Даже не помню… ну, я давно не каталась на велосипеде.
Илай задумался на мгновение, потом отвернулся к площадке.
— Честно?
Вопрос звучал риторически и, как обычно, был задан невозмутимым тоном, но мне захотелось сказать что-нибудь в свою защиту.
— Я… в детстве не увлекалась уличными играми.
— Уличными играми? — переспросил он.
— Я, конечно, гуляла во дворе и затворницей не была, — поспешно объяснила я. — Просто мало каталась на велосипеде, а в последнее время совсем не садилась на него.
— Понятно.
В голосе Илая не было и намека на осуждение, но меня опять будто что-то подтолкнуло.
— Что? Здесь это считается преступлением? Как и покупка одного кофе в магазине?
Как бы ни хотелось произнести фразу в шутливом тоне, она прозвучала слишком резко. И по-моему, с истерическими нотками.
— Что? — удивленно переспросил Илай.
— Ничего. Забудь.
Хорошо, что уже стемнело и не видно, как щеки вспыхнули ярким румянцем стыда. Я решила вернуться в машину и даже нащупала ключи в кармане, как вдруг он произнес:
— Нет ничего постыдного в том, что не умеешь ездить на велосипеде.
— Я умею, — вскипела я.
В то памятное Рождество мне было около семи лет, и я каталась на велосипеде Холлиса, правда, со страховочными колесами по бокам. Точно не знаю, понравилось ли мне это развлечение, но, с другой стороны, не помню, чтобы я возненавидела его. Только почему с тех пор я так редко садилась на велосипед? Вернее, совсем не садилась?..
