Внезапно я почувствовал, что улетаю. Макс говорил, словно в режиме замедленного воспроизведения. Его голос плыл в моем сознании, а я лавировал между словами, в точности понимая значение каждого из них: «ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС», «ЗНАМЕНИТОСТЬ» и, самое главное, «СЫНОК». Не думаю, чтобы Макс называл «сынком» кого бы то ни было. Даже Макговалла-землекопа.
– Эй, Саймон, ты куда пропал? Саймон?
Я моментально взял себя в руки. Где-то внутри мне вдруг страшно захотелось сохранить статус профессионала:
– А формат подходящий?
Вопрос прозвучал сухо и невозмутимо: так, будто подобные звонки для меня не в новинку.
– Это неважно. Понял, ты, алтер какер?
Я знаю: алтер какер означает «засранец». Куда подевался Саймон? Дружище? Сынок?
– Важно другое: если «пилот» утвердят, передача пойдет в вечернем эфире каждую субботу.
Иногда спорить с логикой Макса просто бессмысленно. Его философией всегда был девиз: «Неважно, что это дерьмо; главное, чтобы оно попало в прайм-тайм».
– Да, и вот еще что, Саймон…
– Слушаю тебя, Макс.
– Только попробуй облажаться. Я угробил месяцы на эти переговоры.
– Но мне показалось, ты сказал, что они увидели меня в «Утреннем кофе» и…
– Это не твоего ума дело, – отрезал Макс. – Запомни: съемки «пилота» двенадцатого июня.
И повесил трубку. Есть у Макса странная привычка: никогда не прощаться в конце разговора. Чтобы ты так и остался стоять с трубкой в руке, думая, что чем-то его обидел. Надеюсь, он поступает так не только со мной.
Позвонил сегодня Чарли, рассказал ей, что буду вести шоу на Би-би-си-1, по субботам, в вечернем прайм-тайме. Она даже взвизгнула от восторга, но я тут же добавил, что речь пока всего лишь о «пилоте».
– Только не еще один «пилот», – простонала она и рассмеялась.
– Ну куда от них денешься? Это часть бизнеса.
– Да, но ты побывал уже на стольких «пилотах», на скольких не бывала ни одна британская стюардесса.
– Давай-давай. Очень смешно, Чарли.
– Ты сделал столько «пилотов», что тебя уже впору переименовывать в Понтия. – Чарли явно была в ударе. – И ни один из них так и не попал в эфир. Я уж не говорю о том, что ни один даже не утвердили. Этот-то хоть как называется?
– «Вы – в пролете».
– Зря. Надо было назвать его «Тупик».
– Это еще почему?
– Да потому, что он все равно – никогда не выйдет.
Ее одолел очередной приступ хохота. Больше никакого толку от Чарли все равно было не добиться, так что я попрощался, сказав, что увидимся завтра за «Утренним кофе». Кладя трубку, я успел услышать, как она заходится пронзительным смехом, отпуская какую-то бойкую ремарку насчет пилотов-любителей.
