Невероятно, мама вешает трубку телефона. Она берет пульт и выключает звук у телевизора. Вы знаете, что мне только что рассказала Минни?
Я борюсь с желанием улыбнуться. Я знаю что. Об исцеленных людях можно сказать, что они предсказуемы. И это предположительно является одним из преимуществ процедуры.
Но мама продолжает, не дожидаясь ответа:
Был один инцидент. Четырнадцатилетняя девочка и парень из CPHS. Утром их поймали, когда они пробирались по улицам. Это была одна из дочек Стерлингов. Младшая, Сара, мама смотрит на папу в ожидании, но он ничего не говорит, и она продолжает. Помнишь Колина Стерлинга и его жену? Мы обедали с ними у Спитанисов в марте.
Мой папа что-то пробормочет.
Это так ужасно для се... Мама резко останавливается, поворачиваясь ко мне. Ханна, все в порядке?
Мне... мне кажется, что хлопья попали не в то горло, я задыхаюсь. Я встаю и тянусь за стаканом воды. Мои пальцы дрожат.
Сара Стерлинг. Должно быть, ее поймали на обратном пути домой, и вторая моя эгоистичная мысль, слава Богу, это была не я. Я пью воду долго и медленно, желая, чтобы мое сердце успокоилось. Я хочу спросить, что произошло с Сарой, но я не могу доверять себе, может случиться, что я скажу что-то лишнее. Кроме того, у всех таких историй одинаковый конец.
Ее, конечно же, вылечат, заканчивает мама, словно читая мои мысли.
Она слишком молода, выпаливаю я. Вдруг что-нибудь пойдет не так?
Мама спокойно поворачивается ко мне.
Если ты достаточно взрослый, чтобы заразиться, то ты и достаточно взрослый, чтобы быть исцеленным, произносит она.
Мой папа смеется.
Скоро ты будешь волонтером для СНДА. Почему бы не оперировать детей тоже?
Почему бы и нет? мама пожимает плечами.
Я встаю, держась за край кухонного стола, темнота охватывает мою голову, затуманивая взгляд. Мой папа берет пульт и снова включает звук. Теперь отец Фреда, мэр Харгров, на экране.
Я повторяю, нет никакой опасности от, так называемого, "сопротивления" или опасности существенного распространения болезни, произносит он. Я быстро выхожу из кухни. Мама говорит мне что-то, но я слишком сосредоточена на голосе Харгрова "Мы объявляем политику нулевой терпимости к инакомыслию и нарушениям, которая сейчас необходима как никогда" и не слышу что именно. Я перепрыгиваю через ступеньку, когда поднимаюсь к себе, и закрываю дверь комнаты, желая больше, чем когда-либо, запереть ее на замок.
Но уединение порождает секретность, которая в свою очередь ведет к болезни.
