Фишер. Тихо! Третье действие начинается!
Визенер. Дивно! Дивно!
Сосед. Да, вот это, я понимаю, героический балет!
Визенер. И как органично включен в действие!
Лейтнер. А какая прекрасная музыка!
Фишер. Божественная!
Шлоссер. Балет спас всю пьесу.
Беттихер. А я не устаю восхищаться игрой кота. Даже по самым незначительным мелочам сразу распознаешь большого актера. Вот, к примеру, всякий раз, как он вытаскивал кролика из ранца, он держал его за уши, — а ведь это в тексте не обозначено! Король же — вы обратили внимание? — сразу схватил его за брюхо. Но этих зверьков надо брать за уши, они это легче переносят. Вот что значит большой артист!
Мюллер. Да, вы это здорово показали.
Комната в крестьянской избе.
Поэт и машинист.
Машинист. Вы действительно считаете, что это поможет?
Поэт. Я вас прошу — нет, я вас просто умоляю — не откажите мне в моей просьбе! Это моя единственная надежда!
Лейтнер. Что это еще опять такое? Как эти люди попали к Готлибу в комнату?
Шлоссер. Я уже ничему не удивляюсь.
Машинист. Но, право, дружище, вы требуете слишком многого. Чтобы сделать все это в спешке, без подготовки…
Поэт. О, вы, по-моему, сговорились с ними со всеми, вы тоже рады моему провалу.
Машинист. Да вовсе нет!
Поэт (падает перед ним ниц). Так докажите это и исполните мою просьбу! Когда публика снова начнет так громко выражать свое возмущение, подайте знак, чтобы запустили сразу все машины! Второе действие и так уже закончилось совсем иначе, чем у меня в рукописи…
Машинист. А это еще что такое? Кто сообразил поднять раньше времени занавес?
Поэт. О, все несчастья на мою голову! Я погиб! (Пристыженный, убегает за кулисы.)
Машинист. Такого кавардака еще не бывало. (Уходит.)
Пауза.
Визенер. Это что, тоже из пьесы?
Шлоссер. Разумеется. Это для мотивировки дальнейших перемен места действия.
Фишер. Да, нынешний вечер надо поистине увековечить в «Театральном календаре».
Голос короля (за стеной). Нет, я первым не пойду, ни за что! Не хочу, чтобы меня высмеяли!
Голос поэта (за сценой). Но, дражайший мой друг, выход ваш! Этого ведь изменить невозможно!
Голос Гансвурста(за сценой). А, попытаю-ка я счастья!
Гансвурст выходит на сцену и с ужимками и гримасами раскланивается перед публикой.
Мюллер. А как Гансвурст попал в Готлибову избу?
Шлоссер. Наверняка выдаст сейчас какой-нибудь пошлый монолог.
Гансвурст. Прошу прощения, если я дерзну произнести несколько слов, не относящихся, собственно, к пьесе.
Фишер. Ну, вы бы лучше помолчали! Вы нам и в пьесе-то осточертели, а теперь еще…
