Как носят одежду персонажи Тителя? Естественно - только Борис. Так и бывает в периоды упадка: прежде всякого другого деградирует тот слой, который ещё по инерции считается элитой. Разложению государства предшествует разложение правящего класса - и умение носить костюм приобретает метафорическое значение. Воля ваша, но я считаю, что устойчивость Британской империи определяется тем, с каким шиком и с какой естественностью принц Гарри носит любую одежду - от регбийной формы до военного мундира. Да один ли Гарри! И наоборот - нынешняя Россия обречена именно в силу того, что никто в нашей верхушке не может носить костюм. Всё взаимосвязано - не умеешь гармонизировать себя со своим обликом, к какой гармонии приведёшь страну?
Смешны и жалки бояре, окружающие Бориса. И это понятно: позади - опричнина, жестокое взаимное уничтожение лучшими людьми нации друг друга ради создания социальных лифтов. Пройдёт совсем немного времени, и новый правящий класс - дворянство - будет складываться на обломках старого, и далеко не каждый боярин будет "приглашён к столу". Будет не только новая элита - придут новые костюмы, и наверху окажется тот, кто сумеет их лучше носить.
Впрочем, Титель не был бы собой, оставив без внимания вечное даже в одежде: духовенство в его спектакле - заметьте, чисто визуально даже! - противопоставлено мiру. Так элегантно режиссёр отделяет основное от наносного - и кто скажет, что монах носит свою рясу без органичности?
Драма народа - в чём же она, когда речь идёт о трагедии Бориса?
Годунов появился не вовремя. Он в народных глазах стал причиной бед, он же единственный мог от бед люд избавить. Его выбрала жертвой не толпа - природа вещей требует "козла отпущения". Прекратить бедствия можно лишь принесением в жертву того, кто стал причиной горестей. А там, где совершается жертвоприношение ради восстановления целостности, там и трагедия. Которая придаёт смысл народной драме - нашей драме извечного отказа себе в субъектности, хотя и Рюрик нас не завоёвывал, и Романовых мы сами пригласили, и комиссаров тоже.
Несомненно, мы со временем превратимся в объект - вот тогда и заживём тихо, сытно, спокойно. Тогда же, кстати, и сложится нация - не раньше.
А пока - спектакль Тителя о нас не вчера и не сегодня, а о нас - всегда.
И только попробуйте упрекнуть меня в профанации жанра оперной рецензии: мой трагический текст рождён духом музыки. Музыки Модеста Мусоргского для народной драмы Пушкина "Борис Годунов".
