В чем ее высший смысл, на мой взгляд? В воспитании тех качеств, о которых я уже обмолвился, комментируя высказывание Конан Дойля. Сила, мужество, благородство, стремление к подвигу, к защите слабых и обиженных, Отечества своего, наконец... Это же очень высоко и ответственно, очень важно! Ведь наше будущее — в руках сегодняшних подростков, молодежи, и очень немаловажно, что они читают, на что внутренне ориентируются.
Корр. И вы, стало быть, считаете, что ныне издаваемая приключенческая литература с такой задачей не справляется?
И. Ш.
К сожалению, да. Не справляется очень часто. Более того — она, на мой взгляд, и не ставит перед собой подобных задач. Устремления там иные и — часто чисто коммерческие. Издательство "на корню" закупает какого-нибудь автора, заключает с ним кабальный эксклюзивный контракт, "раскручивает", и — пошло-поехало!.. Четыре, пять, шесть романов в год по двадцать-двадцать пять авторских листов. Да это, считаю, просто физически невозможно, даже если сразу долбить "начистую" на компьютере"... И количество, конечно, не переходит в качество. Какие уж тут высокие идеи и цели, воспитание подрастающего поколения" Даешь вал, гонишь и гонишь его дальше. Это — как в серфинге... Волна поймана, ты на ее гребне — вот и держишь, елико возможно дальше.
Технологическая схема при это самая простая и примитивная... Мне иногда кажется, что у многих издательств, выпускающих ныне подобную литературу, существует просто некий тематический сводник, этакое "меню", где все, подлежащее печати, расписано и названо. "Горячие точки", наркобизнес, "страшилки", "братва" и ее разборки. Ну и так далее.
Что же касается самого текста, плоти его, литературной плоти, то, думаю, что рецептура его совсем уж проста и незамысловата. О ней весьма язвительно обмолвился Виктор Пронин в своем недавно вышедшем романе "Брызги шампанского". Там у него один писатель, переключившийся денег ради в последнее время на создание боевиков и детективов, рассуждает с горечью, сидя в Доме творчества в Коктебеле: “И смертей щедро высыпал чуть ли не каждую страницу, и кровищи налил — утонуть можно, и секс у меня, постельные сцены — хоть в борделе изучай как пособие, а все равно, сволочи, не взяли печатать! Видно, усиливать нужно...” Усиливать, ясное дело, в этом же русле и тенденции — смерть, кровь, секс.... Происходит обидная, опасная и губительная, на мой взгляд, подмена. То, что было и есть у всех уже названных мной писателей лишь элементом фабулы, частью — и далеко не главной, не основной — ее рисунка, плетения, стало... самоцелью. Единственной, главной, к ней все сводится — и начинается и заканчивается.
