Я в буквальном смысле остолбенел от услышанного.
— Я что-то вас ни того... — промямлил.
— Не отпирайтесь! Я все видел! — решительно присек он мои возражения. — Как вы её у валуна, а?! А вы парень не промах. Молодец!
Поверить в происходящее было просто невозможно. Я был уверен, что все это мне привиделось в горячечном бреду. А передо мной стоял вовсе не Аркадий Рубенович, а его призрак, фантом. И чтобы удостовериться, я дотронулся до него рукой. Нет, это был живой роганосец из плоти и крови.
— Что это с вами, Андрей Андреевич?! — забеспокоился он. — Если вы думаете, что я на вас сержусь, то совершенно напрасно. Дело молодое, разве ж я не понимаю. И свою жену не веню. Если бы я мог ей дать, чего ей хочется, то она бы не заглядывалась на сторону. Верно? А я, к сожалению, не могу ей этого дать. Кого же в этом винить? Так что, не берите в голову, голубчик. Но я ведь не поэтому тут. Я хотел узнать насчет рыбалки. Пойдете вы завтра утром со мной, или как?
— Так ничего же не было, — пробормотал унижено.
— Какая разница — было, не было, — махнул он пренебрежительно рукой. — Так вы пойдете на рыбалку?
Я вспомнил слова его жены, но был совершенно деморализован и абсолютно не способен к сопротивлению. Тем более, что я уже ему обещал.
— Разумеется, — кивнул. — Только у меня нет удочки.
— Удочка у вас будет, — заверил он меня. — Значит, завтра утром я заскочу за вами?
— Буду только рад.
— Вот и ладненько! Вот и замечательно! — воскликнул он, потирая ручками, и засеменил прочь по коридору.
Я едва живой ввалился к себе в номер, прошел в ванную, разделся и долго стоял под обжигающе-холодным душем, приходя в чувство. Затем, растерся махровым полотенцем, прошел на кухню, открыл холодильник, достал бутылку, налил полный стакан и залпом выпил. Прошел в комнату, сел в кресло, закурил. Попытался сосредоточиться. Во всей этой чертовщине есть какой-то логический смысл. Надо только его уловить, понять причину происходящего. Мне даже показалось, что очень близок к разгадке. Только спокойно. Без нервов. Надо взять себя в руки. Но ничего не получалось. Голова была пустой и тяжелой одновременно. В ней бродили неясные, отрывочные, не связанные между собой мысли не мысли, образы не образы, а так, что-то среднее между ними. Начиналась цепная неуправляемая реакция. Я стремительно распадался на молекулы и атомы. Собрать их воедино, в то, что некогда называлось личностью, теперь будет очень сложно, если вообще возможно. Факт.
