и снова строить и хранить, что целое осталось.
Страшиться он будет тех дней, что дальше предстоят.
Но будет поздно — сетью плотною пустынь затянет Землю,
и вода уйдет так глубоко, что в страшный час
все разорвет собой, нахлынет как потоп, лишит всю Землю
завтрашнего дня, и воздух разорвет тела у самых слабых.
Когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием вослед,
во многих тех местах, где землю сотрясет, все города
погибнут, уйдя под землю.
Все, что без совета мудрых построено когда-то, —
все будет снесено. Ил с грязью погребет селенья, земля
разверзнется под новыми дворцами.
Но человек, гордыней одержимый,
упрям и твердолоб, не будет слышать то предупрежденье,
посланье от Земли, как вновь и вновь она к нему взывает.
И новые пожары разрушат новый Рим, и бедняки и варвары
разграбят, несмотря на легионы, покинутые замки.
Когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием вослед,
луч Солнца опалит всю землю и воздух
не сможет больше от огня его укрыть людей,
останется лишь только занавес дырявый
и свет сжигающий разъест глаза и кожу.
Море вспенится кипящею водою,
города и реки собою покроет,
уйдут под воду даже континенты, а люди убегут на горы и там,
начав плодиться, совсем забудут, что произошло.
Когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием вослед,
научатся люди будить видимость жизни.
Смысл ее будет запутанным, и захотят они тронуть то,
чего нет в природе, захотят пойти путями,
которые, как мираж, только глазами смогут увидеть,
и сон они поймут как явь. Но не сможет человек
различать больше то, что есть, и то, чего нет,
потеряют себя в запутанных лабиринтах те, кто научится
будить видимость жизни, правоверных обманут,
и многие люди станут хуже подлых собак.
Когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием вослед,
вырвутся звери, что Ной брал с собою в ковчег,
из рук человека,
изменившего тварей по воле своей.
Но кто станет думать об их напрасных мученьях?
Человек будет волен сделать все сущее так, как он того хочет,
и попутно убьет он бесчисленно их. Кем станет человек,
законы жизни изменивший, смешавший существо живое
в один комочек глины? Дитя ли Бога он, ему подобный,
или отродье черта?..
Когда придет к концу тысячелетье,
пришедшее за нынешним вослед,
люди наконец откроют глаза,
вырвутся из плена своих голов и городов,
смогут видеть с одного края земли до другого
и понимать друг друга. Они поймут:
ударив одного, боль причинишь другому.
Люди станут единым телом,
каждый из них — крохотной частью его.
Вместе они — будут сердцем. И возникнет наречие,
