— Я не раздражена, я в ярости. — Моргана взмахнула рукой, и запах гранатовых плодов наполнил комнату, перекрывая исходящий от ведьмы смрад. — Слушай меня, старуха… Я потратила целое тысячелетие, чтобы избавиться от семейства моего брата. Когда в Лондоне я поджарила Анну, то решила, что с их родом покончено. Но оказалось…
— Они неистребимы как тараканы, — перебила Модрон.
Моргана ударила кулаком по подлокотнику трона.
— Но сей раз я добьюсь своего!
— Что ты собираешься делать?
— Последний раз Сибил связывалась со мной из Чикаго, и…
— Ты собираешься отправиться туда? — снова перебила ведьма.
— Мы вместе туда отправимся.
Модрон нахмурилась и прошипела:
— Покинуть Авалон? Нет, это слишком опасно.
Моргана резко наклонилась и ударила женщину по лицу. Удар был такой силы, что старуха растянулась на ковре. Королева же подняла глаза к темному туману над головой и закричала:
— Я знаю, что ты там и трусливо прячешься от меня! Но я иду к тебе! — Тело Морганы стало источать силу, а волосы ее растрепались и вздыбились. Королева не могла видеть свою жертву, но она чувствовала свою магическую силу. — А когда я найду тебя, то вырву сердце из твоей груди!
Хотя Цезарю выделили спальню в противоположном от комнаты Анны крыле дома, он тотчас вскочил с постели, едва услышав сквозь сон донесшийся издалека крик. Выбежав из комнаты, граф стремительно пронесся по коридору, при этом отметив, что дом хорошо защищен от полуденного солнца. Конечно, в доме Стикса и не могло быть иначе.
Крик еще не успел затихнуть, а Цезарь уже распахнул дверь. Несмотря на то что на нем не было никакой одежды, кроме черных шелковых трусов, он был готов прямо с порога броситься в бой, и кинжалы в его руках, как и пара пистолетов в удобных нательных кобурах, свидетельствовали о его решимости.
Служба в охране оракулов дала ему хорошую подготовку.
Быстро осмотрев затемненную комнату и смежную с ней ванную, он не обнаружил врагов, прятавшихся по углам. Успокоившись, Цезарь подошел к кровати. Анна спала, беспокойно разметавшись по постели, и ее красивое лицо раскраснелось и покрылось испариной.
Внезапно Цезаря накрыла волна такой нежности, что он едва не опустился перед кроватью на колени. Положив кинжалы на ночной столик, он осторожно привлек Анну к себе. Ох, он так за нее испугался!..
Черт возьми, он даже не понимал, из-за чего же так испугался. Но теперь, когда граф держал Анну в объятиях, он чувствовал, как безумно бьется ее сердце. Не просыпаясь, девушка прижалась к нему и инстинктивно ухватилась за его плечи.
