— Вы заставили меня идти в огонь!
Последовал удар в бок.
— Я боюсь огня, но вам до этого дело есть?
Еще один удар, на сей раз в боковую часть колена.
— Конечно нет! Мне пришлось стоять, пока вы проделывали свои фокусы!
На сей раз она провела удар в его солнечное сплетение.
— Затем вы изнасиловали мне мозг, кретин, горилла, чертов колдун!..
На обратном пути она ударила его по почкам.
— В довершение всего на протяжении всего времени вы упирались своим членом мне в зад!
В гневе она выкрикнула последние слова, вложив все оставшиеся силы в прямой удар по подбородку.
Его он блокировал быстрым движением руки, так что вместо этого она наступила ему на ногу.
— Больно! — вскрикнул он, но все же смеясь, черт его возьми, и сделав очередное молниеносное движение, он схватил ее и притянул к себе. Она открыла рот, чтобы завизжать, а он склонился и поцеловал ее.
В сравнении с силовой тактикой, которую он использовал в отношении ее всю ночь, поцелуй оказался мягким, как прикосновение пера, почти сладким.
— Прости, — пробормотал он и снова поцеловал ее. От него пахло так же ужасно, как и от нее, но тело под его уничтоженным костюмом было мускулистым и теплым. — Знаю, что было больно… Не было времени тебе объяснить… — Говоря это, он продолжал целовать ее, и с каждым разом поцелуй становился чувственнее и продолжительнее.
Она застыла, пребывая в шоке. В шоке от того, что он целовал ее. От того, что она позволяла ему целовать себя после всего, что между ними произошло. После того, как он сделал с ней то, что сделал! После того, как она подчинилась ему, став его зарядным устройством. Он не принуждал ее к поцелую; ничего общего с наличием желания и отсутствием возможности идти. Ее руки лежали на его могучей груди, но она не делала ни малейшей попытки оттолкнуть его. Даже в мыслях.
Его губы скользнули к мочке ее уха, и он легонько укусил ее за шею.
— Я предпочел бы упереться в тебя спереди, — сказал он и снова стал целовать ее, уже не легко и не сладко. Его язык проник в ее рот, пробуя ее на вкус, в то время как его правая рука легла на ее ягодицы, с нежностью обводя линию ее талии и прижимая к себе бедра.
Он делал именно то, чему, по его словам, отдавал предпочтение.
Лорна не доверяла внезапным порывам страсти. Ее опыт показывал, что страсть основывалась на эгоизме и самолюбовании. Она не обладала против нее иммунитетом, но и не доверяла ей — не доверяла мужчинам, которые, по ее собственному опыту, врали с три короба лишь для того, чтобы затащить женщину в постель. Она не позволяла никому другому заботиться о себе, защищать ее интересы. Она открывалась страсти медленно, осторожно, если открывалась вообще.
