— Пожалуйста, — Эйнсли поцеловала один из его загрубевших пальцев, — не рассказывай ему. На всякий случай.
— И не собираюсь. Это не его дело, — сверкнул глазами Кэмерон.
— Спасибо. — Эйнсли поднялась на цыпочки и поцеловала его в уголок рта.
Кэмерон прижал ее к себе и завладел ее губами. Ответив на его поцелуй, Эйнсли сунула руку в пиджак Кэмерона и нащупала в его кармане письма.
— Дьявол! — Его крепкие пальцы перехватили запястье Эйнсли.
— Когда я получу их? — неохотно уступила Эйнсли.
— Когда покинешь Килморган. Отдам их тебе, когда ты сядешь в свой экипаж, — обнял ее Кэмерон. — А сейчас перестань играть. Я целую тебя.
«Он сам пребывает в игривом настроении», — подумала Эйнсли. Кэмерон покусывал и целовал ее губы, она делала то же самое с его губами, и когда Эйнсли подняла на него глаза, она прочла в них страстное желание. Никакой игривости там и в помине не было.
— Я хочу провести с тобой ночь, — выдохнула Эйнсли, не собираясь отступать от своего решения.
— Надеюсь, что так, — обжег ее взглядом Кэмерон.
Как он может спокойно говорить об этом?
— Но не здесь, я думаю.
— Господи, конечно, не здесь. Мы отправимся куда-нибудь в более удобное и менее противное место.
— Мне казалось, ты говорил, что удобство для тебя не самое главное, — постаралась поддержать его легкий тон Эйнсли.
— Распутница. Я хочу, чтобы тебе было удобно.
— Пока ты будешь всеми способами обольщать меня?
— Черт, не смотри на меня так. Или я забуду, где мы находимся.
У Эйнсли взволнованно застучало сердце. Почему такие заявления так будоражат ее?
— Пойдем со мной, — прильнув к ее губам, прошептал Кэмерон, — я найду свой экипаж. Не хочу упускать тебя из виду.
Эйнсли и сама не слишком-то хотела расставаться с ним. Особенно в этом доме.
— Мои туфли остались в той комнате. — Эйнсли подумала, удастся ли им вернуться туда и забрать обувь, не столкнувшись с Роулиндсоном или с кем-то еще, но Кэмерон прервал ее мысли, подхватив ее на руки.
Эйнсли ощутила его силу и задохнулась от волнения. Он даже не покачнулся под тяжестью ее тела, юбок, подкладок и всего прочего, спокойно подошел к двери в конце оранжереи и шагнул в темноту. Ночь была прохладной, но она никогда не замерзнет, прижимаясь к его широкой груди.
— Ты так много сделал для меня, — сказала она, коснувшись его лица. — Не знаю, как мне…
— Если ты начнешь говорить о деньгах, я выброшу тебя в кусты. Мне не нужны эти деньги, твоя благодарность или плата собственным телом.
