— Какая у тебя, должно быть, спокойная жизнь, — вздохнула Эйнсли и наклонилась, чтобы погладить Макнаба. — Тебе не надо волноваться из-за интриг, писем, шантажа…
По ногам Эйнсли весело застучал виляющий хвостик Макнаба. Хвост заработал еще сильнее, когда песик повернулся поприветствовать человека, появившегося из темноты.
— Значит, Филлида шантажирует тебя, — сказал Кэмерон.
Эйнсли быстро прокрутила в голове разговор и немного расслабилась, когда поняла, что ни она, ни миссис Чейз не упомянули королеву по имени.
— Боюсь, что да.
— Филлида просто дьявол. — Кэмерон погладил Макнаба по голове. — Хочешь, я вытряхну из нее твои письма?
— Пожалуйста, не надо, — тревожно распахнула глаза Эйнсли. — Если вы ее напугаете, она может пойти в газету, как грозилась.
Макнаб покружил вокруг Эйнсли, заставив ее невольно приблизиться к Кэмерону. Потом сел рядом с Эйнсли, безмерно счастливый, что теперь они так близко друг к другу.
— Я могу решить твою проблему, — заявил Кэмерон. — Я дам тебе тысячу гиней, если попросишь.
«Он не отдаст тебе письмо, не назначив за него цену», — пронеслось у нее в голове.
— Я соберу деньги, — ответила Эйнсли. — Это будет нелегко, но я соберу.
В другой стороне парка в свете китайских фонариков под руку со своим мужем гуляла Филлида.
— Она женщина упрямая и практичная, — заметил Кэмерон.
— Она у меня как бельмо на глазу.
— Если ты думаешь, что тысяча гиней избавит тебя от Филлиды, то ты ошибаешься, — прошуршал, как гравий под ногами, тихий смех Кэмерона. — Она что-нибудь утаит или найдет другой способ вернуться к тебе. Шантажистов невозможно остановить, — с горечью в голосе пояснил Кэмерон.
— Разве? Откуда вам это известно?
— Когда ты приходишься братом герцогу, и твоя жена умирает при загадочных обстоятельствах, вдруг из ниоткуда появляются эти акулы.
— Не очень понятная метафора.
— К черту метафоры. Это — люди-акулы, и они появляются из тени тогда, когда ты меньше всего их ждешь.
— Простите, — прошептала Эйнсли.
В ее голосе Кэмерон уловил сожаление. Черт, ну почему она так смотрит на него?
Блестящие в темноте серые глаза, открытый взгляд. Когда она наклонилась погладить собаку, с ее плеча сползла тонкая кружевная шаль. И снова Эйнсли оживила мир Кэмерона, наполнила его обычно серое существование яркими красками.
— Все общество строит предположения, не убил ли я свою жену. Включая тебя.
Тень вины, промелькнувшая в глазах Эйнсли, подтвердила правоту его слов. Но почему бы Эйнсли не строить предположения? Никто точно не знает, что произошло в той комнате, только Кэмерон. Дэниел был маленьким, и, кроме него, Кэмерона и Элизабет, в комнате никого не было.
