— Всё же надо её найти. Может, она заметила что-нибудь, что имеет для нас значение. Где она живёт?
— Гнёздышко называется Мосдорф, расположено на полпути от Берлина к Дрездену. Следовательно…
— Минуточку! — воскликнул Симош. Название деревни взволновало старшего лейтенанта. Где же он встречал его?
— Что ещё? — спросил Ольбрихт.
— Ах, чёрт возьми! Второпях никак не могу вспомнить. Мосдорф.
И вдруг он вспомнил. Пункт с таким названием значился на проездном билете, который он видел в квартире Шиффеля. В соседней комнате тогда всхлипывала Фрауке Хоштайн.
— Алло, алло, вы ещё слушаете?
— Весь внимание, — ответил Ольбрихт.
— Тотчас же поезжайте в Мосдорф и привезите Анжелику Кельм к нам. Вы можете предъявить ей только одну фотографию — Шиффеля. И не забудьте спросить её о колечке, которое Люк купил для приятельницы своего друга.
Прежде чем лейтенант успел что-либо возразить, Симош положил трубку. Усталости как не бывало. Он принял душ, рделся, позавтракал. Делал всё автоматически, не задумываясь. Ел что попадало под руку. Жена молча наблюдала за ним.
Мысли Симоша вертелись вокруг Шиффеля и Люка. Убийца и жертва? Может, убийство было заранее запланировано? Может, в лице Шиффеля Люк встретил человека, который превзошёл его в искусстве жить на средства другого? С самого первого знакомства он испытывал к Шиффелю определённую симпатию, несмотря на довольно легкомысленный образ его жизни. И сейчас испытывал внутреннее замешательство. Неужели этот интеллигентный самоуверенный человек оказался в таком стеснённом материальном положении, что видел выход из него только в убийстве? Может быть, его пожирало болезненное тщеславие, которое он, Симош, принял за деловитость и жизнелюбие? Почему Симоша так поразило, что именно Шиффель оказывается убийцей? Поразило бы меньше, если бы убийцей оказался кто-нибудь другой? Как же глубоко можно заблуждаться!
Симош отправился к прокурору за разрешением на арест Шиффеля и на обыск в его квартире.
К полудню появился Ольбрихт.
— Она его узнала! — сообщил он, ликуя, и положил фотографию директора на письменный стол. — Но его зовут не Юстус Шиффель, и работает он не на заводе.
— А кто же он?
— Назвал себя Рихардом Вальдхаймом, свободным фотографом.
— Что это за девушка?
— Мадонна!
— Которая попалась на удочку распутника.
— В том-то и вся трагедия, — подхватил Ольбрихт, — что шестнадцатилетняя девчонка с лицом мадонны оказалась просто дурочкой.
— Держите себя в рамках, — предостерёг Симош.
