Он пытался что-то возразить, но смотрел на неё и не мог собраться с мыслями. Наконец изрёк:
— Яна, это была любовь, ты ведь знаешь. Но всё полетело в тартарары. Надо что-то сделать.
— Да, — сказала она, — сделаем, каждый по-своему.
— Мы нашли её мёртвой в день первой годовщины свадьбы, — закончил Готенбах. — Я пришёл их поздравить. Никто не открывал, но сосед утверждал, что Яна дома. Мы взломали дверь…
— А Люк? — спросил старший лейтенант.
— Его я обнаружил лишь на следующий день в салоне «Фигаро».
— И теперь, через два года, вы хотели разъяснить ему его моральную вину?
— И через десять лет я пытался бы это сделать. Он изображал из себя человека, который её понимает, может защитить.
— Итак, вы утверждаете, что не застали его на даче?
— Когда я в первый раз подошёл к дому, свет нигде не горел, Я подумал, что Люк ещё не приехал, и пошёл дальше по дорожке, где мы часто гуляли с Яной.
Готенбах говорил спокойно и убедительно.
— Сколько Примерно времени вы ходили по дорожке?
— Минут тридцать — сорок. Пожалуй, всё же сорок.
— А потом?
— Вернулся к участку. Свет по-прежнему нигде не горел, но калитка была открыта. Я прошёл немного по садовой дорожке и окликнул Люка. Никто не ответил, и я снова ушёл.
В это время Дирк Кройцман уже закопал труп, если он не лжёт.
— В саду вам ничего не показалось странным?
— Было слишком темно. Виднелись лишь очертания ореховых кустов и скамейки. Вдруг меня обуяла необъяснимая ярость ко всему, что будило воспоминания. Я готов был выдрать все эти кусты, вдребезги разбить скамейку, на которой моя сестра так любила сидеть. На следующий вечер я снова пытался встретиться с Люком, но встретил вас.
— Вы предлагали вашему шурину за участок деньги. Вы что-нибудь внесли на его счёт или обещали внести?
Готенбах отрицательно покачал головой.
— Не понимаю, о чём вы. Я не думал ни о каком счёте.
— Он снял со своего счёта шестьдесят тысяч марок, хотя имел всего лишь пятьдесят марок. И деньги исчезли.
— Мошенничество с чековой книжкой? — Готенбах был поражён.
— Да. К тому же с собственным счётом. Между тем вашего шурина можно обвинить в легкомыслии, но никак не в слабоумии. Значит, кто-то его ловко обманул и убил, чтобы завладеть деньгами.
— Я тут ни при чём, — отрезал Готенбах.
— Однако вам срочно нужны деньги…
— Не больше, чем любому другому.
— Гора долгов после покупки дома угрожающе выросла.
На лице Готенбаха отразилось смятение, но он спокойно произнёс:
— После моего рассказа вам должно быть ясно, что между мной и Люком не было доверительных отношений. Если бы я обещал ему положить на его счёт деньги, то у него хватило бы недоверия ко мне, чтобы тщательно проверить состояние счёта.
