Мы жили в Сочи, а ленинградцы в Пицунде. Ребята рассказывали, что Женя Жуков твердо решил наконец стать чемпионом страны. Он готовился серьезно, как никогда. Взял напрокат велосипед с мотором и каждый день гонял из Пицунды на птицеферму. Там покупал курицу пожирнее, привязывал ее к седлу и громыхал на своем веломоторе до Пицунды. Потом собственноручно отрубал курице голову и варил себе бульончик.
Ну думаю, сейчас бороться с Женей будет трудно. Однако, хорошо зная впечатлительность Жукова, я раз и навсегда внушил себе, что выиграю у Жени всегда, при любых обстоятельствах. Утром нам бежать, а вечером говорю я Жене: «Если поведешь меня завтра, покажем хороший результат. И серебро будет твоим, это точно!» Он возражает: «Тебя поведешь, а на финише ты у меня выиграешь. Нет, уж лучше я сам по себе, я тоже хочу быть чемпионом!» — «Ну, Жуков, — говорю, — берегись. Так был бы вторым, а теперь и в тройку не попадешь!»
Ушел он бледный, весь в сомнениях. Думаю, полночи ворочался.
— Разве это этично? Надо на дорожке выигрывать, а не в гостинице. Ногами, а не языком.
— Ничего плохого не вижу. Правил я не нарушал, поделился с человеком мыслями о предстоящем забеге. Ну а если говорить серьезно, то у чемпиона нервы должны быть покрепче. Пять минут поговорили — у него уже коленки дрожат.
— Все равно не нравится мне такой разговор.
— Тем не менее он состоялся. Что было, то было. На следующий день был сильный ветер, бежать тяжело. Но я оторвался от всех. Бежал один в хорошем темпе. 29.06,8 — приличный результат.
— А Жуков?
— Третьим пришел.
…Зимой и весной нога давала о себе знать. Лечился я аккуратно, а тренировался очень осторожно. В начале сезона пропустил несколько соревнований. Но потом выступал успешно. Выиграл обе дистанции на весеннем матче, позднее установил всесоюзный рекорд на короткой для меня дистанции — 3 тысячи метров — 8.00,8. Это было в Варшаве на Мемориале Кусочинского. В интересной тактической борьбе с Артынюком и Гансом Гродоцки из ГДР прошел забег на Мемориале Знаменских. Мне удалось победить.
Очень большую ответственность чувствовал за свое выступление в матче СССР — США. На этот раз он проходил в Филадельфии. Мы с Артынюком выступали на 5 тысяч метров во второй день. А в первый бежали Десятчиков и Пярнакиви.
Этот забег стал уже легендой. Но расскажу о нем так, как он представлялся мне. Ребята стартовали в самую жару — 33 градуса в тени. Воздух был как в парной. Такая влажность, что выстиранная майка сутки висела и не просыхала. От металлических трибун жар шел, будто от печки. Бежать, конечно, очень тяжело. Но все было нормально до седьмого километра. Наши понемногу уходили американцы — Труэкс и Сот отставали.
