Ветка допила коньяк и пробормотала, глядя на донышко пустой рюмки:
– Ну ты и стерва… Как он только терпит тебя столько лет? Другой убил бы уже и даже отсидел бы, наверное.
– Ну, вот потому я и живу с Хохлом, а не с этим призрачным «другим», – захохотала Марина. – Да, я бываю крепко виновата – но я всегда умею это признать, только и всего. А Женька меня любит.
– А ты пользуешься.
– А ты бы и рада – но боишься. – Марина обняла подругу и предложила: – Может, хватит на сегодня, а?
– Давай еще посидим, – попросила Ветка, прижимаясь щекой к ее руке, – мы так редко и так мало теперь видимся, мне ужасно тебя не хватает. Столько хочется рассказать…
Марина сдалась. Они ушли в приготовленную для Ветки спальню, и ведьма, сбросив тряпки, сразу нырнула под одеяло, жестом приглашая Марину присоединиться, но та отрицательно покачала головой:
– Даже не пробуй. Я обещала ему, что ничего не будет.
– Ну, хорошо-хорошо, – чуть раздраженно согласилась ведьма, – но хоть просто на кровать ты можешь присесть?
– Просто на кровать – могу, – улыбнулась Марина, забираясь с ногами на постель, – давай, выкладывай.
Ветка проговорила почти до самого утра. Рассказывала про Алешу, про жизнь в чужой стране, и Марина вдруг почувствовала, как тщательно ведьма обтекает в разговоре любые конкретизирующие мелочи – ни тебе климата, ни пейзажей, что называется. Словно понимает, что именно по таким мелочам чуткая и склонная к анализу Коваль мгновенно вычислит страну. «Ты смотри, и спиртное не слишком язык-то развязало. Умеет контролировать, – с досадой подумала она. – Но ничего, такой контроль ослабевает, где-то она да и проколется, что я – Виолу не знаю? У нее иной раз мало что держится, главное – слушать внимательно».
И на самом деле, вскоре в рассказе ведьмы промелькнула пара фраз, заставивших Марину чуть насторожиться и крепко их запомнить, чтобы потом на досуге разложить полученную информацию по местам. «Уже лучше, дорогая, уже лучше». Сейчас Коваль не боялась того, что ведьма может прочитать ее мысли – в состоянии алкогольного опьянения Виола теряла свой навык и переставала быть опасной.
Когда же Ветку наконец сморил сон, Коваль, стараясь не шуметь и не разбудить ее, поднялась, закрыла дверь ее комнаты и пошла к себе. В спальне горел светильник, Женька не спал, смотрел невидящими глазами в работающий без звука телевизор. Марина сбросила длинный халат, имитирующий кимоно, и в рубашке скользнула под бок к мужу, обняла:
