— Простите, — не выдержал Крэл, — вы говорите об Аллане Лейже, который года два тому назад перешел к вам от Арнольдса?
— Ну да. Так вот, Лейж с тех пор начал приводить к вольеру язвенников, и оказалось, что вяло протекающие процессы заживления протоксенусы способны активизировать. Тогда — о! — тогда мы были у порога открытия. И какого открытия! Но оказалось… оказалось, что протоксенусы, как и при беременности, тут аналогия особенно чувствуется, не только стимулируют некоторые функциональные системы организма, но и могут… могут вызывать психозы…
Ваматр взял трубку телефона.
— Алло, соедините меня с гаражом. Спасибо… Гараж? Добрый вечер, Антони, я хочу поехать в город. Да, да, сейчас, если можно.
Крэл встал.
— Сидите, сидите. Я, наверно, не поеду… Да, вызывают психоз. Какие силы в наших руках, какие силы! И как мы слабы еще, ничтожны… Два часа ежедневного пребывания у вольеров, на расстоянии четырех метров от сетки, — и Кирб, бедняга Кирб, от которого уже отказались врачи, ожил. Каверны его затянулись, туберкулез — безнадежная форма! — излечен. Кирб будет здоров. Теперь будет. Протоксенусы исцелили его, а могли убить, Крэл. Я вас прошу, пока… пока не ходите в башню…
Теперь Крэл не мог не думать о башне. Чем бы он ни занимался, настойчиво шевелилось беспокойное желание — в башню! Разумеется, сразу вспомнилось, как мучился Лейж, стараясь подавить казавшееся ему противоестественным стремление к протоксенусам. Воспоминания о Лейже стали почему-то раздражать. Лейж, Лейж, Лейж, всё время попадается его имя. Думать о нем не хотелось, а вместе с тем мешали вопросы, так или иначе связанные с ним. О какой телеграмме тогда, в дождь, с восторгом кричала Инса?
Инса… Она и здесь, занимаясь научной работой, была такой же — немного загадочной, простоватой и умной фабричной девчонкой с канатной… Об Инсе в Холпе говорили часто, говорили с доброй улыбкой и всегда уважительно. Чувствовалось, что она — задорная, смешливая и деловитая — душа здешнего маленького общества. А общество здешнее… Еще трудно судить о нем, но оно, кажется, интересней, чем можно было ожидать.
На следующий день после разговора с Ваматром Крэл всё-таки принялся за отчеты. Каждая проштудированная папка увлекала, заставляла задуматься. Понемногу он стал привыкать к своей комнате, хотя и не переставал с опаской поглядывать на те места, где могли таиться приборы-соглядатаи. Не прошло и недели, а Крэла уже определенно тянуло в лабораторию. По утрам, приняв душ, наскоро съев завтрак, он с удовольствием шагал от коттеджа к кирпично-красному старинному зданию.
