— Довольны ли, ваше высочество, вчерашнею курьёзной свадьбою? — спросил Артемий Петрович Анну Леопольдовну, целуя, сообразно с этикетом, протянутую ему ручку и уже без этикета задерживая эту ручку в своей.
— Никогда не любила я, Артемий Петрович, и теперь не люблю большого общества. Оно всегда меня расстраивает, — краснея и осторожно высвобождая свою руку, отвечала принцесса, простодушно не догадываясь вызова кабинет-министра на комплимент.
— Что делать, ваше высочество, я и сам не большой охотник до многочисленных собраний, но такова была воля государыни. Как её здоровье?
— В последние дни она всё грустила и жаловалась.
— Как находит доктор?
— Ничего… обнадёживает, но говорит, что серьёзно… даёт лекарства… да не помогают.
— Зачем государыня не призовёт других?
— Пробовали, да всё то же.
— Однако же вчера она была свежа?
— О, вчера она была так весела, как её давно уже не видали.
— Это добрый знак, милая принцесса, может быть, мы все скоро избавимся от нашего общего кошмара.
— Вы думаете? Нет, Артемий Петрович, отнять у женщины то, чем она живёт, — невозможно, — с грустью проговорила Анна Леопольдовна, — но, впрочем, может быть, ошибаюсь… я такая неопытная, а вы такой великий чародей и сделали так много… только не забудьте, что женщина всегда остаётся женщиною, какое бы светское положение она ни занимала и каких бы лет ни была, — добавила принцесса улыбаясь.
Артемий Петрович, считавший себя знатоком женского сердца, усмехнулся.
— А как, я думаю, вы вчера утомились, — снова начала принцесса, переменяя разговор, — у вас и теперь такой усталый вид!
— Расстроен я, ваше высочество, но не от вчерашней курьёзной свадьбы, а от сегодняшнего заседания кабинета.
И Артемий Петрович живо рассказал всю суть польского вопроса и своё фиаско.
С женской мягкостью, к которой так способны глубоко чувствующие женские натуры, Анна Леопольдовна, эта женщина дико не разговорчивая, но симпатично общительная с теми, с кем освоилась, сумела успокоить раздражение кабинет-министра.
Расспросив обо всём, что нужно было узнать об отношениях герцога курляндского, Артемий Петрович, уже собиравшийся откланяться, вспомнил о принце.
— Он ушёл со своим адъютантом не знаю куда, — и молодая женщина отмахнула рукою.
У подъезда дворца Волынского встретил сияющий Эйхлер.
— Поздравляю с победою, полною победою! — весело говорил тот.
— С победою? Докладывал государыне?
— Докладывал, и она полностью согласна с вами.
— Что? Как? Почему? — заторопил Волынский.
