Под влиянием ли торжественного обряда, или от принуждённости жениха и невесты, или оттого, что это был первый зимний бал и танцующие ещё не спелись, но первый контрданс тянулся лениво; пары кружились, делали реверансы вяло и неохотно. Одной только бабушке, государыне-инокине, он доставлял истинное наслаждение. С широко раскрытыми от изумления глазами она с какой-то жадностью следила за всеми движениями танцующих. В её время, во времена её молодости, таких зрелищ не бывало.
Более оживлённо начался второй контрданс, в котором ударь танцевал с тёткой, цесаревной Елизаветой Петровной.
— Что, Лиза, теперь довольна мною? — спрашивал государь, по-прежнему наклоняясь и заглядывая в глаза тётки.
— Чем же, государь?
— Как чем? По твоему совету выбрал невесту.
— Я, государь, не выбирала вам невесты.
— Не выбирала, а помнишь, когда отказалась быть моей женой, тогда посоветовала выбрать кого-нибудь из девушек.
— Это правда, государь, но выбрать именно княжну Катерину я вам не советовала.
— Разве ты недовольна моим выбором?
— Нет, государь, не то что недовольна, но я её не настолько знаю, чтобы советовать, — уклонилась цесаревна.
— А я на тебя, Лиза, сердит, — снова начал государь, возвращаясь к своей даме.
— За что, государь?
— Во-первых, за то, что ты называешь меня государем, а не по-прежнему Петрушей.
— Теперь вы жених, и мне неприлично быть с вами по-прежнему, как с мальчиком.
— Для тебя, Лиза, я всегда буду прежним и прошу тебя по-прежнему же называть меня Петрушей.
— Хорошо, Петруша, за что ж ещё ты сердишься, во-вторых?
— За то, что ты живёшь в своём Покровском, а не здесь.
— Мне жить здесь невозможно, Петя.
— Почему?
— По очень простой причине — жить нечем. Знаешь ли, Петя, что у меня иногда не бывает соли к обеду? Такая скудость во всём… Долгоруковы захватили все доходы государева дворца.
— Не я, Лиза, виноват в этом. Я не раз приказывал исполнять все твои требования, да меня не слушаются… но скоро, скоро я найду средства разорвать свои оковы… — проговорил отрок-государь, с какой-то злобой взглянув на будущего тестя и невесту. Во всём его лице, в тоне голоса проявились теперь те же порывы необузданного гнева, которые бывали нередки у его дедушки и отца.
— Что ты, Петя? — испугалась цесаревна. — Да ты не любишь вовсе своей невесты?
— Не люблю.
— Так зачем ты женишься?
— Надо, Лиза, я должен жениться…
Контрданс кончался, и государь поспешил проговориться тётке:
— Знаешь что, Лиза, я женюсь на Долгоруковой, а ты выходи замуж за Ивана — мы всегда будем вместе.
