Снова скрипнула и отворилась дверь; на пороге показалась красивая фигура Милезимо, но княжна не встретила его и как будто даже не замечала.
— Милая моя Катя, что с тобою? — испуганно шептал Милезимо, обнимая девушку и страстно целуя её холодные руки и бледное лицо. — Не случилось ли чего?
— Случилось? Да… случилось… только что же такое случилось?.. Не помню… в голове смутно… больно… ничего не помню…
— Голубка моя, дорогая, испугалась?.. Да посмотри же на меня… — ласкал и успокаивал девушку Милезимо.
— Теперь всё вспомнила… всё вспомнила… слушай! — И княжна порывисто высвободилась из его объятий. — Мы видимся в последний раз, понял ли ты меня… в последний… Последний раз! — И Катерина Алексеевна сама привлекла любимого человека, страстно обняла его и с каким-то самозабвением прильнула к нему.
— Как в последний? Отчего, Катя, в последний? — растерянно и пугливо спрашивал Милезимо. — Разве узнали?
— Не бойся, не узнали, никто не узнал… да я сама не хочу… в последний раз ты мой… а там… там…
— Да что ж там-то, Катя?
— Скажи, милый, хороша я собой? — горячо целуя, шептала Катерина Алексеевна, точно в бреду.
— Ты хороша ли собой? Да кто ж лучше тебя на свете? Ты гордая, неприступная красавица, ты царица…
— Ха-ха-ха! Царица! Вот и угадал, сам угадал… — истерически смеялась и плакала девушка.
— Как угадал, милая, что такое?
— Нечего говорить… сам сказал, что я царица… и буду царицею!
— Какою царицею, Катя? — всё больше и больше пугался Милезимо.
— Русскою царицею… императрицею…
— Что ты, шутишь, Катя, ведь государь — ребёнок.
— Какой ребёнок, когда он два года назад был женихом Меншиковой!
— Катя, Катя, милая, перестань шутить, не мучь меня!
— Не мучь? А разве я не мучаюсь… разве мне не больно пачкаться грязью, продаваться…
— Да кому ж продаваться, Катя? Как я заметил, государь к тебе равнодушен… — сомневался Милезимо.
— Ты называл же меня красавицей, а разве можно красавицей не увлечься?
— Увлечься не значит любить, дорогая моя… Разве государь тебе сделал предложение? Когда же?
— Нет, не делал.
— Так как же это? — совсем растерялся Милезимо.
— Отец и мать решили и всё устроили… Разве меня спрашивали? Распорядились мною, как вещью… не спросили, люблю его или нет. Полную инструкцию сейчас дали, как вести себя… Сначала буду любовницею… а потом царицею. Поверил теперь? Что же ты молчишь, на что решился?
— А? Да как мне решать… с какого права?
— С какого права! Разве я не люблю тебя, разве ты не клялся мне в вечной любви?
