— К Чучкиной?
— Вот именно, — резко отчеканил Степан Васильевич.
— Что же, — сказал очкарик, — она у нас тоже в плену. Устроим очную ставку.
«Она-то когда попала?» — подумал Степан Васильевич.
— Приведите Чучкину, — высунувшись за дверь, крикнул один из мальчишек.
И понеслось:»Чучкину… Чучкину… Чучкину».
«Ну вот, — обрадовался Степан Васильевич, — теперь все выяснится».
Леночка в сопровождении охраны вошла в блиндаж. Обвела всех холодным отчужденным взглядом.
Все глядели на нее. Леночка молчала, уставилась на огонек фонаря.
«Не заметила, — подумал Чучкин. — Не разглядела в полумраке».
— Лена, — шагнул он к ней, — скажи им, кто я.
— Кто вы? — не сразу проговорила Лена.
— То есть как кто? — Чучкин резко выпрямился, стукнулся головой об одну из балок.
— Я откуда знаю? — тихо, но твердо сказала Леночка.
— Скажи им, что я твой отец, и все.
— Вы мой отец? — Леночка коротко улыбнулась. — Никогда вас не видела.
Теперь все уже смотрели на Степана Васильевича.
— Да я… д-да ты… — зазаикался Чучкин и умолк: его душило негодование. Так подвести отца! Поставить его в такое положение!
— Все ясно, — сказал очкарик, — увести пленную.
Чучкина бросили в каземат — заброшенный сарай с кучей старой соломы. Сверху сыпалась труха, ползали мошки. Бррр!
Но самый неприятный осадок оставили допрос и очная ставка с дочерью. Как на судилище. Будь там взрослые — он бы поговорил с ними по-настоящему. А то ведь — нелепость какая! — одни дети. Правда, среди них затесался этакий крепыш лет двадцати пяти, и все к нему с уважением, что, мол, скажет «член военного совета». Тоже мне «член»! Да, с этим делом надо разобраться. Что за игры дурацкие! Хватают людей. Да еще ответственных. Никакого почета. А дочка, родная дочка! Знать не хочет отца. Впервые видит… Никакой, мол, он мне не отец. Вот это да! Это откровение! Двенадцать лет растил, и выясняется, что вовсе не его дочь.
К обеду война была окончена, и Степан Васильевич вышел на свободу. Он им покажет! Он задаст! Кому — Степан Васильевич еще не знал, но предполагал, что такие найдутся.
Предположения не заставили долго ждать.
— Иван Дмитриевич, у вас не лагерь, а действующий вулкан: бурлит, пыхтит, стреляет. Нет, чтобы организовать подледный лов, то есть… э-э… поход по грибы или сбор ягод. Вы устраиваете настоящую войну. И это называется культурным мероприятием! — Чучкин вынул из волос соломинку.
— Но, Степан Васильевич…
— Понимаю, понимаю. Хотите сказать, что хотя мы мирные люди, но наш бронепоезд… Не в этом дело. Что дает такая игра? Развращает сознание. Воспитывает звериные инстинкты, агрессоров каких- то растит.
