— Булка-то дает! — услышал Костя.
На призовое место он не надеялся. Но когда судьи подвели итоги, оказалось, он занял четвертое место. Третье досталось Андрюше Пастушкову.
Физрук даже секундомеры проверял. Нет, все правильно.
Все поздравляли Борьку Мамалыкина: пришел первым. Но это не было неожиданностью, а вот Пастушков и Булочкин! Им тоже жали руки. Теоретик с радостным смущением отвечал:
— Да ладно, ребята. Чего там…
А Булочкину как-то безразлично было. Молчал он, ни на кого не смотрел.
— Зазнался Булка, — говорили ребята.
Физрук глядел на него как-то странно, рассматривал, что ли. Как незнакомого.
Костя повернулся, потопал прочь. Вечером он подошел к физруку.
— Георгий Николаевич… Я с вами поговорить хочу. Можно? — Булочкин поковырял землю носком сандалии. — Я, знаете…
— Знаю. Никогда не поверю, чтобы пробежал с такой скоростью. Ни ты, ни Пастушков.
— Я и не бежал.
— Знаю. Ошибся Теоретик. Побольше бы ему практики. И тебе тоже. Тогда пробежишь.
— Пробегу?
— А ты думал! — Копытин поерошил его волосы. Неожиданно улыбнулся: — Для чего ж я тебя в первую сборную включил?
— Меня — в первую?.. А теперь прогоните…
— Да нет. Пожалуй, оставлю. Я все ждал, кто из вас первый скажет. Но смотрю, Теоретик лаврами упивается, поздравления принимает…
— Я пробегу, Георгий Николаевич. Завтра начну на этой трассе бегать. Можно?..
— Можно. Догоняй! — И Жора сорвался с места.
Глава восьмая РЕВИЗОР ПРИЕХАЛ, ИЛИ СТЕПАН ВАСИЛЬЕВИЧ ЧУЧКИН ПОПАДАЕТ В ПЛЕН
Степан Васильевич Чучкин ходил в непременных членах завкома не первый год. На перевыборных собраниях всегда находился человек, который кричал:
— Чучкина включите в список!
И никто не возражал. Потому что Чучкина если и не отличали особые достоинства, то и не портили существенные недостатки.
Степан Васильевич вел культурно-массовую работу довольно удачно: под его непосредственным руководством и при личном участии было проведено немало, как принято писать в отчетах, «интереснейших мероприятий».
Эти мероприятия четко делились на зимние и летние.
Зимой Степан Васильевич возглавлял весьма странную группу мужчин, которая собиралась по пятницам у железнодорожных касс в ожидании ночного поезда. Вооруженные коловоротами крупного калибра, они были одеты в теплые стеганые фуфайки и ватные брюки, на ногах — валенки с галошами или унты. У каждого висел на лямке зеленый фанерный ящик.
Если бы их видели в аэропорту, сомнений бы не было: полярники. Но на полюс, как известно, отбывают не поездом.
