— Милорд, — взмолился Клют, склонив голову и вспоминая прошлое. — Пожалуйста, простите. Если бы я остался с вами, то, может…
— Раймус, ты не можешь обвинять себя…
— Но я обвиняю.
— Тогда ты глупец. Если бы ты остался, то сейчас был бы мертв, а не сидел тут и не спорил со мной.
— Я долго пытался представить, что вам пришлось вынести в нечистых руках этого богомерзкого колдуна, — с чувством начал Клют, но Чевак оборвал его.
— Не надо, — сказал высший инквизитор. В его голосе вновь появились твердые грани. — Ты не можешь это представить. Но я не виню тебя за то, что делал проклятый варпом еретик.
Снова повисло молчание.
— Он никогда не остановится, ведь так? — признал Клют.
— И именно поэтому, друг мой, я должен его остановить. Любыми доступными средствами. Он жаждет секретов Черной Библиотеки и знает, что я — ключ к ним. Его надо остановить. Я должен его остановить.
— Должен же быть другой способ, — упрямо сказал Клют. — С вашими знаниями мы сможем объединить все Ордо под одним знаменем, и Империум пойдет за нами. Если хотите, это будет Белый крестовый поход, мы будем сражаться прямо здесь, с порождениями этого ужасного места.
— Романтик.
— Это лучше, чем бежать и прятаться от теней, — не смутился Клют.
— Туше, — согласился Чевак. — Но бежать не значит прятаться. Я просил тебя не воображать, что со мной делал Ариман, но если бы ты это почувствовал хотя бы на одну мучительную секунду, то знал бы, чем мне пришлось пожертвовать. Я отдал тысячу секретов из тысячи книг Черной Библиотеки Хаоса, только чтобы этот ублюдок не узнал, где находятся ее священные двери. Каждая жизнь, которую Ариман отнимает, используя эти тайны, жжет мою душу. Меньшее, что я могу сделать, самое меньшее, — это попробовать частично исправить нанесенный урон. Опередить колдуна, уничтожить артефакты, которые он ищет, и обратить его амбиции в прах.
— Но вы лишь человек, милорд.
Чевак закусил губу и медленно кивнул. Сунув руку в, похоже, бездонные глубины своего безумного плаща, инквизитор извлек массивный фолиант и положил его на стол перед собой. Золоченый переплет был сделан из какого-то полированного, блестящего желтого металла, который не походил ни на что ранее виденное Клютом. Три крепких застежки запечатывали том, а в корешке находится какой-то сложный и древний механизм, который ритмично бился, словно механическое сердце. Прикоснувшись кончиками пальцев к золотистой узорчатой поверхности, Чевак толкнул книгу, и та проскользнула по столу к его бывшему аколиту.
