По пути к ресторану Ильхам рассказывает, как они с Бебеком вчера пили виски и ходили на отельную дискотеку, где Бебек познакомился с привезенной мною вчера рыжей туристкой. Я слушаю его рассеянно. Такие рассказы я слышала уже много раз, и много раз сама становилась их героиней. Временами мне даже кажется, что других вариантов отдыха просто не бывает.
— Слушай, ты не отвезешь мою одежду в прачечную, а? — обрываю я Ильхама. — Можешь попросить тетку, чтобы она сегодня постирала? У меня чистых рубашек уже не осталось.
— У меня тоже. Посмотри, на кого я похож. — Он притормаживает и опускает глаза на свою сероватую на животе рубашку. — Надеюсь, Метин сегодня к нам не приедет.
— Возьми вот мой ключ. Там все, что на полу валяется, и еще на кровати пакет. Спасибо.
Мне вдруг приходит в голову, что, если вычесть из моей нынешней жизни туристов, она станет похожей на жизнь в санатории с плохонькими номерами, в котором все посвящено еде, сну и моциону. Я же с апреля прошлого года даже воду для чая не нагревала, не говоря уже о приготовлении полноценного обеда. И ничего серьезнее нижнего белья не стирала.
И не оплачивала счета. И не покупала вещей для дома и продуктов в холодильник. Я даже не знаю, сколько стоит молоко.
Вот только что мне делать тут без туристов?
— Слушай, ты скучаешь по дому? — спрашиваю я Ильхама.
— Как это?
— Ну… ты же не здесь родился, не здесь рос…
Он пожимает плечами:
— Так я в Турции уже десять лет. Это дом. А в Баку я кто сейчас? Туда поедешь, жениться заставят… Нет, не скучаю.
— А ты не хочешь жениться?
Мы подходим к столу с хлебом, и я кладу на доску очень мягкий белый батон, обернув его тканевой салфеткой.
— Тебе отрезать?
Ильхам взмахом ладони отказывается и отвечает, оглядывая ресторан взглядом охранника банка:
— Ну, кого мне могут выбрать родители? Девочку какую-нибудь. И она ведь сразу рожать начнет.
— Да, с девочкой тебе, наверное, будет скучно. После девяти сезонов вот этого… — Я обвожу зал подбородком.
— Да меня вот это, — он копирует мой жест, — уже вымотало так, что достало до самой печенки.
— Вот именно. До печенки, — намекаю я на вчерашнюю пьянку, чтобы не начать в сотый раз обсуждать с Ильхамом, как сложно бросить эту работу, которую начинаешь ненавидеть уже к середине сезона, как затягивает такая жизнь без обязательств и привязанностей.
Мы садимся за ближайший стол, я быстро и почти молча съедаю пару кусков хлеба с маслом и медом, запиваю их чаем и ухожу на ресепшен, оставив Ильхама размешивать сахар в остывшем кофе.
