Подражая сдержанному официальному тону собеседника, она ответила:
— Могу ответить вполне определенно — нет.
— Конечно же сможешь. Тебе надо купить у Макклеллана рыбий жир для ребенка. Или, может быть, самой захотелось содовой. Я же видел, как ты забегала сюда по вечерам. — Выжидающе замолчал. — Может, мне перезвонить? Дать тебе время подумать? — с явным нажимом предложил он.
— Не надо, — наконец нехотя вымолвила она.
Он понял — смысл ответа был утвердительный.
Патрис повесила трубку. Вернулась наверх.
Мамаша Хаззард ни о чем не спрашивала. В этом доме не проявляли лишнего любопытства. Но дверь в ее комнату была открыта. Патрис не могла просто пойти к себе, хотя бы бегло не упомянув о разговоре. «Совесть заговорила. Уже?» — пронзила мысль.
— Звонил Стив Джорджсон, мама. Мы с Биллом случайно познакомились с ним вчера. Спрашивал, как нам понравился вечер.
— Очень внимательно с его стороны, не правда ли? Должно быть, приличный человек, — отозвалась мамаша Хаззард.
«Приличный», — печально подумала Патрис, закрывая за собой дверь.
Через десять минут она вышла из комнаты. У мамы Хаззард дверь на этот раз была закрыта. Можно бы спуститься вниз без объяснений… Но Патрис опять не смогла.
Тихо постучала:
— Мама, сбегаю в аптеку. У Хью кончилась присыпка. Заодно подышу воздухом. Через пять минут вернусь.
— Ступай, дорогая. На всякий случай спокойной ночи. Вдруг усну.
Беспомощно протянув руку, Патрис задержалась у двери. Хотелось сказать: «Мама, не пускай меня. Запрети. Оставь дома».
Однако тут же она резко повернулась и сбежала вниз. Это ее битва. Перекладывать не на кого.
На темной Помрой-стрит остановилась у машины.
— Садись в машину, Патрис, — приветливо предложил он.
Протянув руку со своего места, открыл дверцу и даже для вида поправил кожаную подушечку.
Она села, стараясь держаться подальше. Взглядом отказалась от предложенной сигареты.
— Нас могут увидеть.
— Повернись сюда, ко мне, — посоветовал Стив. — Никто тебя не увидит. Повернись спиной к окну.
— Так больше продолжаться не может, — не слушая его, проговорила Патрис. — Раз и навсегда, в первый и последний раз спрашиваю: что тебе от меня надо, ради чего все это затеяно?
— Послушай, Патрис, здесь нет ничего для тебя неприятного. Ты сама себя заводишь, что-то выдумываешь. У меня никаких… Все зависит, с какой стороны посмотреть. Я не вижу никаких причин менять то, что было… до прошлого вечера. Обо всем знала одна ты. Теперь знаем только ты и я. И все. Другими словами, если захочешь, так и останется.
