Подошла к кроватке и опустила боковую сетку. Присела, глядя на спящее личико. Легко поцеловала в глазки.
— Вернусь через минутку, — прошептала она. — Снесу вниз чемодан, оставлю у двери. С тобой и чемоданом мне, пожалуй, не спуститься. — Выпрямилась, помедлила, глядя на него. — Поедем с тобой не знаю куда. Не важно. Куда повезет поезд. Встретим кого-нибудь, кто нас приютит…
Часы показывали второй час.
Подошла к двери, тихо открыла и вынесла чемодан. Закрыла за собой дверь и медленно двинулась к лестнице. Чемодан оттягивал руку, но, видно, его тяжесть усугублялась тяжестью, лежавшей на сердце.
Вдруг она остановилась и поставила чемодан на ступеньку. Внизу, у входной двери, молча стояли двое. Дональд Хаззард и доктор Паркер. Она их поначалу не заметила, потому что они не произнесли ни слова. Видно, выйдя попрощаться, остановились в тягостном молчании.
Не видя ее, нарушили молчание.
— Ну ладно, Дональд, спокойной ночи, — сказал наконец доктор, и она увидела, как он, как бы утешая, положил руку на плечо отцу. Потом тяжело опустил. — Попробуй поспать. У нее все будет хорошо. Но отныне никаких волнений, никаких стрессовых ситуаций, понимаешь, Дональд? — добавил он, уже открыв дверь. — Это твоя обязанность — ограждать ее от всего этого. Могу я на тебя положиться?
— Можешь, — уныло ответил отец.
Дверь закрылась, и отец стал подниматься по лестнице. Патрис словно примерзла к полу. С усилием шагнула ему навстречу, оставив позади чемодан и сбросив на него шляпу и пальто. Он без удивления посмотрел вверх, окинув ее опечаленным взглядом.
— A-а, это ты, Патрис, — невесело произнес он. — Слышала, что он сказал?
— Кто… мама?
— У нее опять был приступ, вскоре как мы поднялись к себе. Доктор был с ней больше полутора часов. Сначала, несколько минут, все висело на волоске…
— Но отец! Почему ты не?.. — в волнении воскликнула Патрис.
Он тяжело опустился на ступеньку. Она села рядом, обняв его за плечи.
— Зачем тебя беспокоить, дорогая? Чем бы ты могла… У тебя целый день на руках малыш, тоже надо отдохнуть. Кроме того, здесь нет ничего нового. У нее всегда было слабое сердце. Еще до рождения мальчиков…
— А я совсем не знала. Вы никогда мне не говорили… Что, теперь хуже?
— С годами такие вещи лучше не становятся, — мягко возразил он.
Патрис виновато положила голову ему на плечо.
Он, как бы утешая, потрепал ее по руке:
— У нее все будет хорошо. Мы об этом позаботимся. Мы с тобой, верно?
При этих словах она невольно вздрогнула.
