— Нет, не обязаны, — так же усмехаясь, ответил Петрухин. Его усмешка выглядела довольно зловеще.
— Вы не обязаны отвечать, — сказал подошедший Купцов.
Художник обернулся.
— Но лучше, если вы ответите: где вы были позавчера, в субботу, семнадцатого июня в восемь часов пятьдесят минут?
Старовойтов вставил ключ в замок дверцы, бросил, не оборачиваясь:
— А если я забыл?
— Бывает… это ваша плащ-накидка лежит на заднем сиденье?
— Иногда я ее надеваю… а что?
— Где ваш пистолет?
— На Большом Каретном.
— А точнее?
— А если я его потерял?
— Это очень худо для вас. Думаю, что нашу беседу лучше продолжить в прокуратуре.
Старовойтов похлопал ладонью по рюкзаку и сказал:
— Здесь он, в рюкзаке.
***
— Студии у меня нет, — говорил Владимир Павлович, — потому что художник я «ненастоящий». Не положено. Вот — все у меня здесь, — он обвел рукой гостиную квартиры-распашонки. — Здесь работаю, здесь бухаю, здесь схожу с ума…
Инспекторы СБ ЗАО «Магистраль-Северо-Запад» Петрухин и Купцов сидели в «мастерской» Старовойтова. На большом верстаке стояли бутылки с пивом, глиняные кружки, лежал крупно нарезанный сыр и — в центре — пистолет МЦ-1, № 2316… В квартиру поднялись после того, как Старовойтов прямо на улице продемонстрировал «маргошу», рассупонив рюкзак.
— Заряжен? — спросил Петрухин, сличив номер.
— Конечно, — ответил художник. — Если пистолет не заряжен — это не пистолет.
— У вас есть право на его ношение?
— Чудила ты… я ж в лес еду. Один. С ночевкой. Как без него? Зря вы его таскаете, можно огрести неприятности.
— Ну, этого добра я за свою жизнь столько огреб…
— Пистолет отберут.
— А вот это херово будет, обидно… Мне его очень хороший человек подарил. Даром что генерал-лейтенант… Жалко будет, жалко. — Старовойтов аккуратно убрал пистолет в футляр, усмехнулся:
— И вообще, вы его сначала отберите… попробуйте. — Он выпрямился, отбросил со лба прядь волос. — Ну что, есть еще вопросы?
— Есть, — ответил Петрухин. — Но отвечать вы не обязаны.
— Ладно, отвечу… если и вы на мои ответите.
— Попробуем.
— Ну, пошли тогда пиво пить. Какой тут, к черту, пленэр с эскизами?… Пиво-то пьете, детективы частные?
— Пьем, — за двоих ответил Петрухин. Спустя четверть часа они сидели за верстаком, в окружении картин, глиняных и деревянных скульптур в компании художника и пистолета.
***
— Лиса! Я любил ее… Я, мужики, любил ее и, вероятно, люблю сейчас. Хотя… последняя фраза построена неверно и следует сказать, что я люблю ее невероятно. А она — тварь. О, как она подла и жестока. Она готова пройти по головам к своему успеху. Да, собственно, она всегда так и делала: шла по головам, по людям, по судьбам… Вы, может быть, считаете, что я говорю ерунду? Что это во мне играют оскорбленные мужские амбиции? Дескать, бросила красотка неудачника, а он теперь хочет вдогонку отыграться, облив ее грязью?
