За русский народ! Национальный вопрос в Великой Отечественной войне | страница 24
В то же время изменение хода войны, «интернационализация» Красной Армии, ее выход на западные территории СССР и за границу, а также необходимость возвращения линии политики и пропаганды к коммунистической основе, которая являлась залогом существования советского режима, заставили руководство страны пересмотреть курс национальной политики. Свой вклад в такую перемену внесли настроения «великодержавного шовинизма», проявившиеся в результате чрезмерного укрепления русского национального фактора. А «великодержавный шовинизм» советским руководством традиционно рассматривался как одна из самых больших угроз целостности страны.
К началу 1944 г. среди советских историков (труды которых, как известно, всегда вносили свой вклад в формирование государственной идеологии) выделились две группы, представители которых придерживались противоположных оценок присоединения к России «национальных окраин» на разных этапах ее истории. Представители первой группы, объединившиеся вокруг заместителя директора Института истории АН СССР А. М. Панкратовой, считали присоединение к России «абсолютным злом» для других народов. Такой подход нашел яркое выражение в труде «История Казахской ССР», изданном в 1943 г. под редакцией М. Аб - дыкалыкова и А. М. Панкратовой.
Представители второй группы историков во главе с академиком Е. В. Тарле говорили о необходимости не только пересмотра теории «абсолютного зла», но и кардинального возвращения советской исторической науки на национально — патриотичес - кие позиции. Например, профессор А. И. Яковлев, выступая на заседании в Наркомате просвещения 7 января 1944 г., говорил: «Мне представляется необходимым выдвинуть на первый план мотив русского национализма. Мы очень уважаем народности, вошедшие в наш Союз, относимся к ним с любовью. Но русскую историю делал русский народ. Мы, русские, хотим истории русского народа, истории русских учреждений, в русских условиях»55. Позиция сторонников Тарле была здоровой реакцией на гиперкритику национального прошлого, которая была характерна для периода 1920–х — начала 1930–х гг. В условиях войны и перемен в национальной политике эта ответная реакция приняла подобие «русофильства»56.
Однако позиция группы Тарле подверглась атаке со стороны группы Панкратовой. 2 марта 1944 г. Панкратова направила члену Политбюро ЦК ВКП(б) А. А. Жданову письмо, информируя, что «среди работников идеологического фронта появились тенденции», в основе которых «лежит полный отказ от марксизма — ленинизма и протаскивание — под флагом патриотизма — самых реакционных и отсталых теорий отказа от классового подхода к вопросам истории, замены классового принципа в общественном развитии национальным, реабилитации идеализма, панславизма и т. п.»57. В своем письме на имя Сталина, Жданова, Маленкова и Щербакова от 12 мая 1944 г. Панкратова просила найти «возможность обсудить положение и задачи советских историков в условиях Великой Отечественной войны и помочь нам выправить наши недостатки»58.
