— Там всего несколько человек, ваше высокопревосходительство…
— То есть как?.. А остальные?
— Ушли к большевикам. В город.
Колчак не спал всю ночь. Он сидел в темноте, подперев голову руками, и молчал. Рядом безмолвно терзалась Тимирева.
Утром она немного забылась в постели, а когда встала и подошла к адмиралу, слезы потекли у нее из глаз: короткая шевелюра Александра Васильевича была бела.
Колчак велел пригласить в салон Пепеляева и Занкевича.
Они вошли, бросили взгляды на поседевший ежик верховного правителя и переглянулись.
Адмирал сказал, глядя в сторону:
— Мы в мышеловке. Я отказываюсь от верховной власти в пользу генерала Деникина. Завтра уходим в Монголию. Идут только офицеры. Прошу вас, генерал, отдать распоряжения.
Занкевич вышел. Колчак несколько секунд стоял в глубоком раздумье, но затем, будто очнувшись, крикнул Трубчанинову:
— Верните генерала, лейтенант! Я не все сказал.
Занкевич снова появился в купе.
— Распоряжение офицерам отдадите в моем вагоне, Максим Иванович. Вечером. Я полагаю, мое присутствие не помешает?
— Слушаюсь, — вяло согласился генерал.
В сумерках в вагоне Колчака собрались офицеры, Пепеляев, кто-то из министров. Колчак был в черном френче, орлы на адмиральских погонах обвисли, будто им повредили крылья. Занкевич сообщил о плане экспедиции, намеченной в ночь на шестое января, и распределил обязанности. Он уже собирался отпустить людей, когда с места внезапно поднялся морской офицер, командир броневика, охранявшего поезд адмирала. Моряк спросил:
— Могу ли я получить слово, ваше высокопревосходительство?
— Да, говорите.
— Насколько я понял, союзники соглашаются вывезти вас в своем вагоне. Так?
— Да.
— Так почему бы вам, ваше высокопревосходительство, не использовать эту возможность? Одни мы уйдем гораздо проще — за нами никто гнаться не станет. Да и для вас будет легче и удобней.
Колчак медленно поднялся со стула, кровь отхлынула с его лица.
Тимирева побледнела тоже, боясь, что у адмирала случится сейчас взрыв нервов, — такие вспышки давно уже не были редкостью. Она умоляюще взглянула на моряка, но офицер сделал вид, что не заметил взгляда.
— Вы что же — меня бросаете?! — закричал Колчак, не сводя с офицера невидящих и ненавидящих глаз. — Вы — моряк — бросаете своего адмирала?!
— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Если вы прикажете, мы пойдем с вами.
— Хорошо… Господин генерал, — повернулся Колчак к Занкевичу, — я больше никого не задерживаю.
Подождав, когда офицеры разошлись, прохрипел, судорожно ломая пальцы:
