Десятого июня две колонны 35-й дивизии красных настигли Резухина возле Будуна.
Еще до сшибки над конницей появились два «Ньюпора» красных; разведчики вскоре улетели, но тотчас вырвался из-за сопки еще аэроплан и сбросил на казаков пять или, может быть, семь пудов бомб. Потом с неба ударил пулемет и совсем смял огнем развалившийся походный строй.
Генерал пытался южнее Цаган-Угуна переправиться на правый берег Селенги, но, не выдержав огня, бросился вверх по реке на Дайчин-Ван.
По пятам за Резухиным шел 35-й кавалерийский полк Рокоссовского.
Унгерн, получив донесение о бегстве бригады, пришел в ярость. Всегда, когда боями руководили другие, барону казалось, что эти другие — дураки и предатели, что он в подобных обстоятельствах непременно выиграл бы сражение и разбил врага.
Однако лишь сутки понадобились красным, чтобы Унгерн очутился в положении Резухина.
Внезапно выйдя в тыл Троицкосавску, заняв Киран и Усть-Киран, барон двенадцатого июня появился в пяти верстах от пограничного города. Но именно теперь, когда цель казалась так близка, красные настигли Унгерна и на лесистых сопках, к востоку от Троицкосавска, навязали ему беспощадный бой. Тринадцатого июня генерал, бросив всю артиллерию, наскоро перевязав рану, полученную в схватке, бросился к реке Иро, в Монголию.
В плен к противнику угодили не только казаки, но и японцы, в том числе офицер Тараки Арита.
Нестрашная эта рана Унгерна сыграла почти роковую роль в судьбе его монгольских солдат. Еще в первые дни боев барон выделил из состава бригады монгольский отряд, главным образом из чахар[29], для удара по Ибицику и Маймачену. Командовал отрядом хитрый и болтливый князь Баяр-Гун. Подражая нойону, он безудержно обманывал своих людей и без всякого стеснения менял взгляды на события и факты.
Захватив Ибицик, Баяр-Гун повел чахар на Маймачен. Перед боем он сообщил отряду, что «святой генерал» и сам он, Баяр-Гун, заколдованы от красных пуль, ибо ламы беседовали с богом, и бог сказал им: генерал и князь бессмертны и неранимы.
И вот в бою возле Цаган-Субургана, в трех верстах от Маймачена, Баяр-Гун попал под пулемет цириков Сухэ-Батора и, тяжело раненный, угодил в плен.
В довершение ко всему сам Унгерн получил сквозное ранение в ногу.
Монголы глухо заволновались. От конника к коннику передавались ужасные слова: ламы красных и бог красных — много сильнее их лам и их Будды. Значит, борьба бессмысленна и надо бежать без оглядки, спасая себе жизнь. Иначе злой дух Читкур не пощадит их!
