Кажется, был девяносто первый. Но журналист Мукусеев его почти не запомнил — конец девяносто первого и весь девяносто второй он провел в клиниках. Был уже готов к тому, что вот-вот на свет божий покажется струна с напыленной алмазной крошкой и два веселых хирурга, подначивая друг друга, вспоминая, как вчера подпоили и трахнули Светку, возьмутся за пластмассовые ручки на концах струны… Пила Джигли перерезает ногу за десять секунд.
АМ-ПУ-ТА-ЦИЯ.
— Вера, таз! И пятьдесят капель доктору — у него после вчерашнего ручки чего-то не того.
— Да ладно тебе… давай пили, дохтур.
До изобретения мистера Джигли дело, слава Богу, не дошло. Ногу Мукусееву спасли. Председатель ВС России чеченец Хасбулатов нашел деньги на лечение Владимира в Германии.
Но девяносто первый год для Владимира Мукусеева «вылетел» начисто… И девяносто второй тоже. В марте 93-го они собрались дома у Виктора Ножкина на Аргуновской — на его день рождения. Был солнечный день. На стене висела фотография Виктора. И гитара Виктора. И казалось, что Витька сейчас позвонит и скажет: «Чуть-чуть задержусь, мужики. Начинайте без меня. Тока все не выжрите».
Был солнечный день. Летел, натянутый на колки марта, ветер. А чуда, конечно, не произошло — Виктор не позвонил.
Выпили по первой. Как водится, за здоровье… По второй. Холодный мартовский ветер в солнечном беспределе гнал по улицам троллейбусы… Булат Окуджава в сером пиджаке пил пиво на Арбате. Генерал Роберт Вуоп — четыре звезды по натовскому погону, аккуратный седой ежик и белая улыбка в сорок восемь зубов — сказал: а Вуковар?
— А Вуковар? Вуковар! Вуковар!
И в Вуковар вошли волки. На чистых белых клыках блестела слюна. Они шли резать…
Выпили по третьей — за скорейшее возвращение домой. И Костя Тарасов взял в руки гитару. И запел: «На поле танки грохотали…» Он запел это без всякого умысла. Конечно, без умысла. А Галина переменилась в лице. Она переменилась в лице, сделалась белой — ни кровинки.
— Что же вы их хороните? — тихо, почти шепотом, сказала она. — Что же вы хороните-то их?!
Гитара смолкла. Тихо стало в комнате. Так тихо, что слышно стало капель за окном. Костя замер и даже забыл закрыть рот.
— Галя! — начал было он, но Галина перебила:
— Они живы! Они живы, понял? Я верю в то, что они живы. А вы? Вот вы, такие крутые, умные, значительные — журналисты и даже депутаты… Что вы сделали, чтобы их найти?
И Мукусеева обожгло — а ведь она права! Она полностью права: когда случилась беда с Витькой и Геннадием, ты заболел и год с лишним провалялся по госпиталям… Но сейчас-то ты в порядке. Сейчас ты о'кей. Так что же ты сидишь тут и хлещешь водку? Ты пришел на день рождения, пьешь водочку, хрустишь маринованным огурцом и значительно киваешь головой.
