Те же эксперименты проделаны с цветом. Коричневый – вызывает устойчивые ассоциации с германскими штурмовиками, а модельеры старательно избегают его, красный – с советской властью, знаменами Октября, что тоже нежелательно, голубой – сионисты и гомосеки… художники всячески изворачиваются, чтобы не изображать такие привычные для символики множества стран и народов предметы, как серп и молот, ибо их успели поиметь на гербе СССР…
Плевать! Я – не дрессированная обезьяна. Я свою голову загаживать не даю. И не пускаю туда ничего насильно, прет ли оно как танк с экрана рекламой или же заползает доверительным голосом приятеля на кухне, который с позиций интеллигента кроет власть, политику и даже гадов на Западе.
У меня есть мозг, который сам отбирает, оценивает, взвешивает. И даже пусть сам господин К., лауреат и международное светило, скажет мне, что дважды два равняется пяти, я отвечу ему: хрен в задницу, господин К.! Уже то, что вы – лауреат и медалист, говорит о том, что вы – на службе. И отрабатываете верной службой на задних лапках.
Коломиец с тем же ужасом на благородном лице аристократа дождался, когда я сжевал непатриотический биг-мак и выцедил остатки кофе.
– Что-то у вас лицо злое, – заметил он осторожно. – Ничего себе не прищемили?
– Я давно уже не танцую, – ответил я. – Да и вообще танцевать не любил.
– Что-то мешало? – осведомился он с утонченностью бывшего поэта.
Но глаза его оставались настороженными, цепкими. С другой стороны ко мне приблизился Яузов, а Сказбуш, глава ФСБ, стоял так, что мог при желании держать меня краем глаза, не поворачивая головы, и прислушиваться даже к интонациям моего голоса.
Коган же сказал с простодушием русского крестьянина:
– Виктор Александрович, мы все знаем, что на сегодня вы должны были приготовить нечто особенное. Поделитесь, а? Когда придет президент, мы ему покажемся такими умными-умными!
Я пожал плечами:
– Вы все знаете, о чем пойдет речь. Империя нас почти поставила на колени, теперь дожимает. Она ударила в самое больное, мы просто обязаны тоже… Это называется ответить адекватно. Все об этом говорят, но пока это только слова. Ответить адекватно – это ударить по их твердыне! Имперцы сами попались, не замечая того, в ловушку собственной пропаганды. Они объявили высшей ценностью всего лишь жизнь, а для этого трусость возвели на то место, где раньше были отвага и доблесть.
– И мужество, – сказал Коломиец горячо, – когда я слышу, как мужчин называют мужиками, у меня все вскипает. Даже внутри!..
