– Так не людев же, – возразил Коломиец, – а террористов убивают!
– Да какая разница? Палачи и раньше убивали только преступников. Во всяком случае, тех, кого в тот момент считали преступниками. Террористов в том числе. Но морды прятали потому, что… потому что я уже сказал почему! А сейчас с подачи юсовцев пришла свобода от моральных норм. Воцарился прагматизм! Но Империя побеждала лишь на том этапе, когда шла дорогой прагматизма, а все остальные, мы в том числе, – дорогой идеалов. Но теперь и мы точно так же отряхнем сковывающие нас моральные нормы и…
– Что «и»?
– …и увидим, что ничто нас не удерживает от запуска всех ракет с ядерными зарядами в сторону Штатов. Ничто не удерживает от удара химическим оружием. От подделки долларов в государственном масштабе. Вообще от любых акций, от которых воздерживались раньше лишь потому, что так считалось «нехорошо поступать».
Коломиец отшатнулся, всмотрелся круглыми от ужаса глазами, пролепетал тихо, не уверенный, что я не шучу:
– Так почему же все-таки не запускаем?
– Только по инерции, – объяснил я любезно. – Только потому, что так «нехорошо, негуманно, бесчеловечно». Нет-нет, я не призываю тут же бабахнуть по Штатам всем ядерным потенциалом! Просто напоминаю, что не только Штаты, но и мы сейчас свободны… или должны ощущать себя свободными от моральных норм. Иначе это будет похоже на разоружение в одностороннем порядке. Я хочу сказать… и подчеркнуть, что мы вольны действовать, как нам удобнее в данный момент, а не оглядываться на общественное мнение. Вспомните, Штаты не оглядывались, когда бомбили Югославию! Или когда смели с лица земли Дрезден. И мы не будем оглядываться, когда нам надо будет провести какие-то акции, которые по старой морали показались бы чудовищными.
Коломиец смолчал, я заметил, что и другие перестали топтать клавиши, поглядывают в нашу сторону. Краснохарев наконец крякнул, глаза его повернулись к экрану, а Коган, министр финансов, пробормотал:
– Начало обещающее…
– Финал будет еще круче, – пообещал я.
Над Вашингтоном уже второй месяц стояло ясное безоблачное небо. Раз в неделю проходили короткие летние дожди с грозами. Как по заказу – ночью. Утром вымытая трава зеленела еще ярче, а воздух бодро трещал и сыпал искрами, переполненный бодрящим озоном.
В Белом доме зимой и летом поддерживались одни и те же температура и влажность, наряду с тремя десятками других обязательных параметров искусственного климата, но последние три дня в здании почти не прибегали к кондишенам.
