– Какие свидетели, молчи урод, ты мою жену чуть не убил.
После чего делаю поворот кругом, хватаю сумку и широким шагом следую к той квартире, где у нас гульба происходила. А однокурсница семенит рядом и щебечет-щебечет. Она щебечет, а я весь холодным потом обливаюсь, думаю, лишь бы ее до квартиры довести. Потому что щебечет и идет она исключительно из-за того, что пребывает в состоянии глубокого шока. По-другому быть не может, я ведь видел, как она летела. И удар слышал, после такого удара ни одной целой косточки в организме остаться не должно. Так мы и идем. Я потом обливаюсь, а она щебечет. У меня мысль одна только: в квартире есть врач со «скорой помощи», мы сразу все травмы определить сможем. И дальше уж решим, что делать, «скорую» вызывать или прямо в милицию звонить, сознаваться. Заходя в квартиру, я швыряю сумку с бутылками на пол и прерываю щебечущую однокурсницу коротким и ясным командирским приказанием:
– Молчи дура, шагом марш в спальню, раздевайся.
А она кокетливо так улыбается и спрашивает:
– Что, прямо так сразу?
Я ее дальше слушать не стал, кликнул доктора, заволокли ее в спальню, раздели догола и всю по сантиметру прощупали. Обнаружили маленькую-маленькую гематому на левом боку, размером с пятикопеечную монету. Если бы я сам не видел, как она летела, ни за что бы в такое не поверил. И долго еще потом я считал, что наши русские женщины – практически резиновые и что если хочешь добиться хоть какого-то результата, то давить их надо катком и КамАЗом, и то еще, кстати, не ясно, что получится.
А все из-за чего? Из-за того, что в нужный момент действовал недостаточно решительно, из-за того, что заколебался...
О вреде близорукости в прямом и переносном смыслах
На заре своей переводческой карьеры, после 4-го курса восточного факультета Ленинградского университета, я попал на самый юг Аравийского полуострова, на так называемую «стажировку по войне». Военных переводчиков не хватало, и поэтому в спецкомандировки в те времена отправляли даже не доучившихся студентов гражданских вузов, каким был на тот момент и я.
По прибытии в страну назначения я был назначен на должность переводчика в парашютно-десантную бригаду спецназа, но на самом деле, конечно же, еще не мог никоим образом считаться полноправным членом славного братства военных переводчиков. И дело не только в уровне владения языком, надо еще усвоить обычаи и традиции этого братства, проникнуться его духом. В таком сложном процессе без наставников не обойтись. Был такой наставник и у меня. Звали его, скажем так, Анатолий Быстрицкий. Он был кадровым военным переводчиком и приехал в ту же страну, что и я, в звании капитана.
