Он крепко пожал ей руку и, успокоенный, пошел вперед, обняв ее за плечо.
Скоро они решили возвратиться домой, но придя, нашли комнату пустой, так как Клавдия Ивановна ушла в гости.
Какая-то непреодолимая тоска сдавила грудь Павла. Он попросил постелить что-либо на большущий сундук в углу, и лег. Катя села у его изголовья и слегка теребила прядь волос на его голове. Павел вначале лежал молча, а потом вздохнул и с глубоким чувством непонятной грусти, запел мелодичным тенором:
Скрывается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль.
Колодников звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
Катя смотрела на него, слушала и чувствовала, что Павел о чем-то тоскует, но понять этого они оба не могли. Постепенно, к приходу Клавдии Ивановны, грусть рассеялась; и они долго беседовали о Боге, о настоящей вере. Говорил он воодушевлено, как будто возвратилось все то, что было им утрачено несколько лет назад. Женщины слушали с интересом, как нечто новое, но видно было, что это не касалось глубоко их душ. Весь следующий день провели они на прогулке, и Павел был обрадован рассудительным разговором Кати, и особенно, утешился ее обещанием в верности. Но, когда подошел вечер, и он стал собираться на станцию, все как-то приумолкли. Катя уложила все его вещи, и они, нехотя, вышли на улицу. На этот раз Клавдия Ивановна проводя их до крыльца, долго сопровождала их взглядом, пока они не скрылись за поворотом.
Моросил мелкий дождик, усугубляя тоску расставания.
В самые последние минуты Катя не выдержала, на глазах ее появились слезы.
— Что с тобой? — успокаивающе, обняв ее, спросил Павел.
— Так, — вытирая платочком кончик носа, ответила она, но слезы заблестели еще больше.
— Ох! Что-то так тоскливо, как будто мы расстаемся навек, Павел. Не увижу я тебя, наверное, больше.
Сердце вздрогнуло от удара станционного колокола, и через минуту поезд остановился перед ними. Дождь лавиною обрушился на землю. Под зонтиком, они стояли близко друг около друга, но наступила прощальная минута; раздался свисток паровоза, и вагон медленно пополз вперед.
Павел, не торопясь поднялся на подножку и смотрел на плачущую Катю.
Дождь потоками хлестал ему в лицо. Долго еще одинокая фигура стояла под проливным дождем, пока не расплылась в вечерних сумерках.
— Неужели больше не увидимся? — вздрогнул он, вспомнив ее слова и глубоко вздохнул. Павел вошел в вагон и сел. За окном мелькали последние дома поселка Дулева.
