Так Павлу пришлось оставить свою грамоту, а увлекательное занятие механизатора поменять на нудное грязное мастерство сапожника-старьевщика.
Однако, Павел за новое мастерство принялся охотно, с сознанием высокого своего долга и принял на себя самую тяжелую часть труда. Отец занимался только раскроем и подготовкой. По настоянию Павла он кончал работу рано, ввиду сильно расшатанного здоровья и, всегда утомленный, охотно ложился отдыхать. На обязанности Луши лежало все обеспечение семьи и заготовка пошивочных проваренных концов. Детвора усердно, хотя и с частыми перерывами, перематывала дратву из мотков в клубки, а Павел упорно изо дня в день, днем и ночью, занимался самой подшивкой. С самого начала он был удивлен, откуда у него появилось неутомимое усердие и энергия к труду. Спать приходилось по 3–4 часа в сутки, да и то больше днем. Долгими ночами, когда вся семья отдыхала мирным сном, Павел в тишине, молча, с желанием предавался труду.
В глубокую полночь он выходил на полчаса подышать свежим воздухом на двор, чтобы насладиться прелестью и тишиною полярной ночи, а потом опять упорно принимался за дело.
Бог явно благословил этот жертвенный приезд семьи к отцу. Гора войлочного хлама заметно таяла, а взамен ее появились аккуратно подшитые валенки. Владыкин не только своевременно сдал готовую продукцию на склад, но по трудовому соглашению почти половина продукции оставалась в уплату семьи. И так как теплая обувь была острым дефицитом в городе, то Луша без какого-либо труда сбывала ее на рынке, получая за это немалые деньги.
Ввиду того, что норма задания Владыкиным всегда выполнялась, даже с избытком, всю семью обеспечивали снабжением по лучшей категории, поэтому питались они очень хорошо, несмотря на то, что в городе еще продолжал царить голод.
Здоровье Петра стало заметно улучшаться. К концу лета они с Павлом имели возможность выезжать, побродить по тайге, собирая клюкву и грибы. А однажды посетили поселок Рикосиха: те места, которые были связаны со страшными воспоминаниями. Павел своими глазами видел места людских страданий, своими ушами слышал рассказы о минувших ужасах. Отплывая из поселка, они пригласили переехать в город Архангельск семью ссыльного брата-немца, преданного служителя церкви, и, посодействовав этому, потеснились в своих комнатах, чтобы принять их и разделить с ними один кров.
К осени работа заметно сократилась. Вечера стали свободнее, и Павел мог теперь вздохнуть душою и телом.
