Удовлетворяя запрос души читателей, многие из которых уже знакомы с этим произведением, изданным во времена гонений в "синьке" т.е., отпечатанное гектографическим способом, мы издали трилогию, сохранив текст в первозданном, неповрежденном виде первого издания, исключив орфографические ошибки и распределив немного иначе главы.
Считаем что сохранение языка автора - это своеобразная память о герое веры, чей личный стиль, воспринятый читателями с искренней благодарностью и слезами умиления, отодвигает на задний план "научный" стиль современного литератора.
Менять стиль автора также невозможно, как и "редактировать" постороннему письмо матери к ее дорогому сыну. Слова, связанные особенным, маминым узором, вышитые любовью и теплотой великого сердца, трудно переставить... если вообще возможно.
Так пусть же слово и жизнь автора, как живая проповедь, горячим потоком растаивает вечную мерзлоту нераскаянного сердца грешника и вдохновляет на новые подвиги во имя Господа тех, кто уже последовал за Христом!
Издательство
Я благодарю моего Господа за столь ощутимую Его помощь и дивные благословения, которыми Он сопровождал меня при составлении этого произведения.
Посвящаю его дорогой спутнице земных дней моих - жене, моим детям и, конечно же, моим юным друзьям - христианской молодежи гонимой Церкви ЕХБ.
Сюжетом для этой книги послужила моя личная жизнь и жизнь тех, среди кого она проходила и с кем соприкасалась.
Друзей прошу не осудить за то, что в некоторых случаях мною отражены эпизоды, не являющиеся святыми и духовными; они помещены, в первую очередь, с целью предостережения христианской молодежи от горьких плодов похоти плоти.
Я хотел бы вместе с читателями, а особенно с теми, кто нашел себя в этом произведении, смиренно склонившись перед величием Божьим, поблагодарить Его за все пути, которыми Он вел верных детей Своих.
Н. П. Храпов
"...Кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Map.8:35).
Третьи сутки лютует пурга, как смертельно раненый зверь. С диким воем проносятся клочья вырванного снега, мелькая в узкой полосе ярко освещенного кухонного окна и мгновенно исчезая в непроглядной тьме полярной ночи.
Поселок Усть-Омчуг наполовину погребен под снежной лавиной разбушевавшейся стихии. Трех-четырехметровые сугробы, наметенные с соседних сопок, остановили всякое движение в поселке. Кое-где пугливо из-за закрытых ставнями окон второго этажа прорывается неровный свет. Где-то рядом в неравной схватке с мраком ночи и ураганом ухает локомобиль электростанции, временами победоносно извергая из трубы в ночную мглу огромный сноп искр, и это, пожалуй, единственное напоминание о жизни в этом краю. За поселком, вырвавшись на простор поймы реки Детрии и ее притоков, пурга буйствовала с неукротимой лютостью.
