Внутренняя суть Али в корне не соответствовала его нынешней жизни.
Лишний. Слово перечеркивало будущее крест-накрест, наглухо. У судьбы мелькают спицы: дом, работа да больница… Круг, из которого не вырваться. По которому несутся галопом – из рождения в смерть. Ребятня и взрослые, мужчины и женщины. Скопом.
Вы довольны? Слава Всевышнему. Я – нет.
Я хочу уйти и уйду. Когда нечего терять и ничто не держит… а терять мне нечего, особенно после развода со второй женой. Если б еще дети – но чего нет, того нет. А так…
Али разлегся на деревянном лежаке и, покачивая ногой, смотрел на звезды. Звезды ярко мерцали, обещая хорошую погоду. Идти в гостиницу не было нужды: в номере, на незастеленной кровати спал он сам. Точнее, Алим. Приходи, судьба, рядиться… Разделили тебя, судьба. Обманули. Поработаешь спицами, но не для меня. Дальше по берегу вроде бы есть пирсы, с пирса самое оно. И концы в воду. Или, если не повезет, на прокорм чайкам. Да чего ж не повезти? Обмен состоялся, и баста. Взвешено. Сосчитано. Измерено.
«Как ты меня нашел?» – спросил меняла. «Подсказали». Приезжий улыбнулся краешком рта: кто ищет, обязательно найдет.
Энергично шагая вдоль пляжных навесов, он подбрасывал на ладони монетку, за которую иной нумизмат удавился бы. Решка? Орел? Третьего не дано? Зашвырнув монету в воду, он поднялся на пирс.
Быть может, днем тут рыбачат мальчишки, и не только мальчишки. На углу продают бусы из камня, ракушки и кораллы, и свежевыловленных мидий с рапанами, и… Холодный ветер нетерпеливо подталкивал в спину; по голой коже расползались мурашки. Да, да, я уже.
Приятный миг невесомости. Соленые брызги. Гул в ушах… И спустя вечность, вместившую пять ударов сердца, – скрип уключин и невнятная, взволнованная скороговорка на татарском.
Тебе везет, Али-бей.
* * *
– Здравствуй, Ильхам-абый. – Алишер снял соломенную шляпу и, обмахивая разгоряченное, с капельками пота лицо, устроился в кресле. Рубашка, расстегнутая чуть ли не до живота, липла к телу. Утро выдалось жарким; раскаленное солнце остужало бока, ныряя в набежавшие с запада кудрявые тучки.
– Здравствуй, Али, – не поднимая глаз, откликнулся толстяк: чуть картавый, с характерным мягким выговором голос чужака нельзя было спутать.
– Алишер, – поправил гость.
Ильхам выпустил кольцо дыма и как через прицел, сощурясь, взглянул на собеседника. Поскреб щетину на подбородке, отмолчался.
– Он дошел? – В незамысловатом вопросе крылась угроза.
Хозяин пожал плечами и, затянувшись в последний раз, погасил сигарету в забитой окурками пепельнице. Он будто сидел на террасе всю ночь, подумалось гостю, не спал, курил дешевый табак, пил вино прямо из горлышка и, размышляя, говорил сам с собой. Разумеется, ничего такого старый Ильхам не делал. Да не такой уж и старый, решил приезжий. Помстилось в сумерках.
