— Я никогда бы не оставила учительство, — сказала она. — Просто я для этого не очень-то пригодна. Когда приходила домой, то вся тряслась. Весь этот шум, суматоха. Дети, бегающие во всех направлениях. Голова у меня всегда так и раскалывалась. Пит считал, что я не приспособлена иметь дело с детьми. Слишком, утверждал, невротична. Может, он и прав. Это одна из причин нашего разрыва. Мы не могли договориться, как именно воспитывать Тэффи.
— Чем он сейчас занимается? — спросил он, переворачивая страницу, чтобы скрыть из виду свое имя.
— Он в Чикаго, — сказала Сьюзан. — А чем занимается, не имею никакого понятия. Когда мы познакомились, он учился на инженера. Мне было двадцать шесть, а ему — двадцать пять.
— Сколько же тебе было, когда ты начала преподавать? — спросил он.
— Давай прикинем, — сказала она. — Я начала в Тампе, штат Флорида. В 1943 году. Помню это потому, что как раз в тот месяц, когда я впервые получила свой класс, шла Сталинградская битва. Мне было девятнадцать.
— А когда начала преподавать в школе Хобарта?
— В сорок пятом, значит, в двадцать один год.
Итак, она ровно на десять лет старше, чем он. Сейчас ей тридцать четыре. Примерно так он и думал.
— С тех пор я не видела никого из этого маленького народца, — сказала Сьюзан. — Они просто исчезли. Тринадцать лет назад… теперь они должны быть почти взрослыми; им тогда было лет по одиннадцать, значит, сейчас им стало по двадцать четыре. Уже поженились, кое у кого и дети есть. — На ее лице появилось задумчивое выражение. — Дети некоторых из них могли уже начать ходить в школу. Хотя это, наверное, преувеличение. Но заставляет остановиться и подумать.
— Тринадцать лет между одиннадцатью и двадцатью четырьмя — это очень длинный срок, — заметил он.
— И очень важный. Но вот я, когда оглядываюсь назад, особых изменений в себе вроде бы и не замечаю. Что двадцать один, что тридцать четыре. Хотя мне не следует так говорить. У меня ведь есть Тэффи, и я дважды была замужем и дважды разводилась! То есть я не хочу сказать, что перемен не было. Но чувствую я себя все так же. Не ощущаю, чтобы я за это время как-нибудь изменилась внутри. Вот выгляжу, наверное, по-другому.
Она вернулась на прежнюю страницу, чтобы снова посмотреть на свой снимок, сделанный в 1945 году.
— Не думаю, что сейчас ты выглядишь иначе, — сказал он. И так оно, конечно, и было.
— Спасибо, — сказала она. — Очень милый комплимент.
— Я серьезно, — сказал он.
Сьюзан закрыла альбом.
