Музыка, новости, спорт, религия. И рекламные паузы. С этого радиостанция и жила.
— А я бы вот чего предложил, — сказал Шарпштайн. — Как насчет того, чтобы поставить рекламу каждые полчаса с восьми утра до одиннадцати вечера? Тридцать минутных вставок в день, семь дней в неделю.
Посин разинул рот. Такого он не ожидал!
— Я серьезно, — подтвердил Шарпштайн.
Посин взмок в своей нейлоновой рубашке.
— Так, что у нас тогда выходит…
Он сделал расчет в блокноте. Получилась кругленькая сумма. От пота жгло глаза.
Шарпштайн просмотрел выкладки.
— Вроде ничего. Для начала, конечно, запустим в пробном режиме. На месячишко. А там посмотрим, как будут клевать. Как в «Экземинере» реклама пошла, нам не понравилось.
— Ну, это никто не читает, — хрипло ответил Посин. Погодите, подумал он, вот еще Тед Хейнз, владелец радиостанции, узнает. — Я сам буду готовить вам материалы. Лично этим займусь.
— В смысле, писать?
— Да-да.
Все что угодно! Все, что потребуется!
— Материал будем предоставлять мы, — сказал Шарпштайн. — Он поступает из Канзас-Сити, от ребят наверху. Мы ведь — сетевая контора. А ваше дело — эфир.
Радиостанция «КОИФ» располагалась на крутой узкой Гиэри-стрит, в центре Сан-Франциско, на верхнем этаже Маклолен-билдинга, продуваемого всеми ветрами допотопного деревянного офисного здания с диваном в вестибюле. Сотрудники станции обычно поднимались по ступенькам, хотя был тут и лифт — железная клеть.
Дверь с лестницы вела в холл. Слева — общий отдел станции с одним письменным столом, ротапринтом, пишущей машинкой, телефоном и двумя деревянными стульями. Справа — окно аппаратной. Пол — из некрашеных широких досок. С пожелтевшей штукатурки высоких потолков свисала паутина. Несколько кабинетов использовались под кладовки. В глубине здания, подальше от уличного шума, находились две студии: звукозаписи — она была поменьше размером, и радиовещания — с более плотной звукоизоляцией дверей и стен. В студии радиовещания стоял рояль. По другую сторону от основных помещений, через коридор, разделявший станцию на две части, располагался большой кабинет с дубовым столом, заваленным вскрытыми и запечатанными конвертами и коробками, как в каком-нибудь кипящем работой предвыборном штабе. В соседней комнате размещался блок управления передатчика, сам пульт, вращающийся микрофон, два проигрывателя «Престо», стеллажи для хранения звукозаписей и шкаф электропитания, к двери которого была прикреплена фотография Эрты Китт
